Карельский блицкриг
Шрифт:
Кривцов был на голову ниже Ильи и от того испытывал определенное раздражение во время разговора с ним. Пытаясь придать себе большей уверенности, он положил обе руки на поясной ремень, считая, что такая поза должна устрашить собеседника, но Рогов просто не обратил внимания на это.
– И ради выполнения приказа, который давно уже не соответствует сложившейся обстановки, ты намерен сидеть и ждать когда финны разобьют нас, как разбили батальон капитана Зорькина? Чьи солдаты от голода оружие в руках держать не могли. Пойми ты, прорвемся к Попцову, сохраним людей, станем силой, а иначе они нас поодиночке передавят - убеждал Илья собеседника.
– Куда прорываться!? Через финский заслон с пулеметами, не имея огневой поддержки. И сколько ты при этом народу положишь?
– Никто не говорит, что нужно пробиваться через заслон. Мои охотники Бармин и Сухов уверяют, что финнов можно по темноте обойти, было бы желание.
– Так вот желания у меня никакого нет! Ты меня понял?
– напыжился Кривцов и для острастки положил руку на кобуру.
– Значит это твое последнее слово?
– Да, последнее и давай больше не будем говорить на эту тему. Мне ещё надо побывать в ротах, поговорить с людьми, оценить обстановку.
– Значит, будем сидеть, и ждать?
– продолжал задавать вопросы Илья, чья ладонь незаметно опустилась в карман полушубка.
– Да, будем сидеть, и ждать пока командование не отдаст новый приказ. У тебя все? Если все, тогда ты свободен - Кривцов сделал неопределенный жест рукой.
– Нет, капитан, это ты свободен - усмехнулся ему в ответ Илья. Сказано это было без всякого зла, с усталой усмешкой, приведшей Кривцова в полное замешательство.
– Не понял - он удивленно вскинул глаза на Рогова и в этот момент получил сильный удар в лицо.
Прежние навыки дворовых драк не подвели Илью. Получив свинчаткой по лбу, несговорчивый Кривцов отлетел к стене и упал на пол, а из рассеченной брови обильно хлынула кровь.
– Я тебе чистоплюю угробить батальон не позволю! Это для тебя они подчиненные, а для меня боевые товарищи и просто так смотреть, как они перемрут от холода и голода я не стану!
– выпалил Илья, наклонившись над поджавшим от испуга ноги капитаном.
– По причине полученного в схватке с финнами ранения, ты выбываешь с должности комбата. Сейчас вызову к тебе доктора, он наложит тебе повязку, а я, согласно уставу, став, временно исполняющим должность комбата буду готовить прорыв. И не дай тебе бог попытаться мне мешать. Пристрелю. Можешь не сомневаться. Ясно!?
Для большей аргументации своих слов Рогов потряс перед лицом испуганного капитана наганом и это, произвело на того должное впечатление. Испугавшись, что Илья чего доброго действительно пустит вход оружие, Кривцов посчитал за лучшее не спорить с ним и подчиниться, но только на время.
– Ты за это ответишь!
– зло предупредил теперь уже бывший комбат, отчаянно пытаясь остановить бегущую из раны кровь. От полученного удара у него сильно кружилась голова, и он с большим трудом сначала приподнялся на локтях, а затем сел, опершись спиной о стену.
– Не волнуйся, отвечу, но потом. А пока лечись - презрительно бросил Кривцову Илья.
Решение нового комбата прорываться на соединение с полком, все встретили с радостью. Полные энтузиазма от одержанной над врагом победы и верой в собственные силы, люди были готовы вступить в смертельную схватку с врагом.
Готовясь к прорыву, капитан Рогов сделал главную ставку на солдат, бывших в прошлом промысловиками охотниками. В отличие от остальных, для них лес был не хаотическое нагромождение деревьев, в котором можно было легко заблудиться, а родным домом. Движение по лесным дебрям было для них привычной задачей, даже в ночное время.
Именно они встали во главе небольшого отряда, который повел за собой батальон в обход финских позиций. Взяв с собой только самое необходимое, взвода один за другим растворялись в темной чащобе леса.
Каждому красноармейцу было горько и обидно оставлять свои окопы и траншеи, за которые всего несколько часов назад они бились с врагом не на жизнь, а на смерть. Будь у них провиант, они бы никогда не отступили, но все запасы были уничтожены и трагическая судьба соседей, им была прекрасно известна.
Решение Роговым прорываться на соединение с основными силами полка застало финнов врасплох. Полностью уверенный в то, что русские никогда не оставят свои окопы, за которые они так упорно сражались майор Аскелилла допустил непростительный промах. Зализывая раны после неудачной атаки, он не приказал вести наблюдение за противника, и отход батальона остался незамеченным противником.
В аналогичном ключе рассуждал и лейтенант Харман, чьи солдаты блокировали дорогу, устроив на ней прочный лесной завал под прикрытием нескольких пулеметов. Привыкнув к тому, что противник наступает только по дороге, он ограничился тем, что выставил на второстепенных направлениях лишь одиночные посты.
За все время боевых действий, у финнов возникло твердое убеждение, что русские боятся их лесов и в определенном моменте они были правы. Для жителей южной России и Украины карельские леса были действительно гибельными, но для сибиряков и уроженцев Севера они таковыми не являлись.
Опыт прежней жизни, позволил Бармину и Сухову незаметно подобраться к мерзнувшим на морозе финским дозорным, а затем в два ножа бесшумно снять их.
Когда прибывшая смена обнаружила окоченевшие трупы дозорных и выстрелами подняла тревогу, было уже поздно. Основные силы батальона уже ушли далеко вперед и поднятая им вслед финнами хаотическая стрельба, не причинила никакого урона.
Напуганные бойцов Суоми неистово палили в окружавшую их темноту как в копеечку, но от других активных действий воздержались. Надевать лыжи и идти в тревожную неизвестность для преследования противника, никто не решился.
Стоит ли говорить, сколько радости было у бойцов Ильи Рогова от благополучного соединения с главными силами полка, но самого командира ждало жестокое разочарование. И дело было не в капитане Кривцове, который до поры до времени решил помалкивать о самоуправстве Рогова. Главное заключалось в том, что вопреки надеждам Ильи комполка Попцов также был настроен на то, чтобы дожидаться, когда главные силы дивизии пробьют кольцо вражеской блокады.