Карьера мятежника
Шрифт:
– Спасибо, – пробормотал я.
Узкий проход, и круглый зал, у стен во тьме таятся статуи, высокие и уродливые, больше не разглядеть. А в центре низкий стол из голого дерева, на нем горящие свечи и очень много подносов и мисок – блестят жирные ломти жареного мяса, бока нарезанных кусочками фруктов, алая жидкость в графине кажется кровью.
– Отведай всего, о Надзирающий, – жрец махал руками и улыбался, точно метрдотель в ресторане.
– Ух ты, клево, вапще… – забормотал Макс. – Настоящий банкет! А где музыка?
Я
Уловил движение за спиной у Макса.
Из мрака между статуями выдвинулся мужик с ружьем, и ствол его уперся в голову моего земляка. Я дернулся, потянулся к автомату, который прислонил к лавке, но ощутил холодное металлическое прикосновение к собственному затылку.
– Прости, о славный Надзирающий, но отпустить я тебя не могу, – проговорил жрец. – Вы останетесь с нами.
Ладно хоть они дали нам поесть, хотя я жевал через силу, без аппетита.
В голове метались тревожные мысли – почему гирваны, такие доселе дружелюбные, вдруг взяли меня в плен? смог ли Дю-Жхе со своей командой пробраться в селение, чтобы выручить нас, если что?
В любом случае он пока не знает, что с нами произошло.
И когда жрец объявил, что «благостная трапеза окончена», я проговорил, мрачно глядя на него:
– Зачем я вам? Товарищей моих выпустите. И плечо мне надо перевязать.
– Увы, соратники твои, о Надзирающий, будут вынуждены отправиться вместе с тобой, – сокрушенно заявил гирван. – А что до раны твоей телесной, то мы посмотрим ее, конечно. Лекарь же наш к твоим услугам.
Его сородич без единого слова изучил мое плечо, мрачно хмыкнул и сменил повязку. Наложил вроде бы туго, но так, что она не мешала двигаться, и вроде бы даже уменьшала боль.
И после этого нас повели прочь из святилища.
Снаружи оказалось уже темно, на освященной площади перед храмом нас ждала та же «дрезина».
– Куда они нас, ха-ха? – спросил Макс. – И автоматы присвоили, уроды.
И точно, здоровяки-конвойные щеголяли нашим оружием.
– В какой-нибудь главный храм, – ответил я. – Дело такое.
Затарахтел мотор, и наш экипаж, покачиваясь, покатил между домов, и вскоре мы уже взбирались по склону котловины, внутри которой пряталось селение. Исчезли из виду за гребнем его огни, над головой оказалось то же звездное небо, что и вчера – то ли у этой планеты не имелось спутников, то ли мы попали сюда на новолуние.
Насколько я сориентировался, мы отправились дальше на север, прочь от берега моря. Лес надвинулся, в свете фар мелькнули толстые стволы, уходящие вверх, растопыренные ветки.
И тут же началась стрельба.
Едва прозвучал первый выстрел, как я качнулся вбок, здоровым плечом впечатав в борт одного из конвоиров. От неожиданности он пискнул, вторым, судя по удивленному возгласу, занялся сидевший рядом со мной Макс.
– Жреца не трогать! – завопил я.
Все оказалось кончено в две минуты.
Из четверых конвоиров выжили трое, самый быстрый или наименее сообразительный успел даже пальнуть, после чего красотка Зара сломала ему шею.
– Нечестивцы! Нечестивцы! – пыхтел жрец, которого Нара совсем не нежно придавила к земле. – Кто смеет идти против Колеса Воплощений, того ждет гибель мучительная! Неистово-наказующая!
– Кто тут такой болтливый? – донесся из темноты голос Дю-Жхе, и ферини объявился рядом с машиной. – Да, колеса мы пробили, так что придется тащиться пешком. Что делать.
– Да один служитель культа, – буркнул я, выдергивая из чужой руки собственный автомат – настолько привык к его уверенной тяжести, что без оружия ощущаю себя практически голым. – Берем его с собой, чтоб я сдох… Будет заложником. Ну и расскажет. Зачем я им понадобился.
– Нечестивцы! Покарают вас Надзирающие! – продолжал бормотать жрец, пока мы вязали руки ему, а также руки и ноги его помощничкам.
Бросим их в придорожных кустах, днем их кто-нибудь найдет и освободит.
– Я сам Надзирающий, если ты забыл! – рявкнул я, когда гирванский скулеж мне надоел. – И вот я-то покараю в первую очередь тебя! Только выберу сначала – как! Понял? Святой отец, твою мать!
Последнюю фразу я произнес по-русски, а не на общем имперском, так что жрец ее не понял, но интонацию уловил. Он отшатнулся от меня и задрожал так, что его роскошное одеяние заколыхалось, как занавеска на ветру.
– А теперь побежали, – велел я. – А ты – отвечай на вопросы! Иначе больно будет!
Бить связанного – поганое дело, но этот гад заманил нас в ловушку, притворился гостеприимным и добрым, ну пусть теперь и отвечает за свою подлость.
– Ай! – воскликнул жрец, когда я легонько двинул его по уху. – Я буду говорить!
И мы двинулись обратно по дороге, в сторону селения, а потом мимо него, к берегу, туда, где среди утесов укрывался портал, «древние врата».
Метрах в тридцати впереди скользил Дю-Жхе, бесшумный словно тень, видящий во тьме, как сова. Справа, слева и сзади тоже двигались бойцы из охранения, а мы тесной группкой шагали в центре – Макс впереди, потом мы со жрецом едва не под ручку, и сзади двое веша.
И гирван неохотно, но рассказывал мне о своей религии.
Что чистые души, вырвавшиеся из Колеса Воплощений, вполне могут покинуть этот мир, но они выбирают вернуться, снова окунуться в эту юдоль скорбей, чтобы помочь тем, кто еще остался. И что они занимаются разными делами – кто проповедует, несет слово мудрости, кто лечит, кто просто творит маленькие добрые дела, оставаясь незаметным.