Карьера Ногталарова
Шрифт:
— Да?.. Давно бы так сказал, родной мой! А то никак не понимаю, что у тебя за фантазии: то назначишь меня заведующим, то заместителем?! Поручи мне одно — собирать утиль, а от всего остального избавь. Соберу тебе не только автомобиль, даже паровоз! — И он радостно захохотал, как это мог бы сделать человек, выбравшийся из глубокой ямы и тут же нашедший клад.
Дважды рассмеялся довольный товарищ Ногталаров: один раз — посмотрев на своего нового заместителя, и второй раз — представив себе, как он будет ездить на отличной машине.
Несколько слов о сборщике утиля
Абыш родился в одной из бедных семей, сотнями перебиравшихся из Южного Азербайджана в Северный в поисках работы и хлеба. Когда семья его переправилась через Араке, Абыш был ребенком. Это произошло давно, до революции…
Переселившись из Ирана в Россию, отец Абыша поступил чернорабочим на нефтяной промысел, мать стала служанкой в богатом доме. Хотя жизнь семьи в какой-то мере изменилась к лучшему, все же положение их было горькое: они не голодали, но и сыты не были. Вместе с тем число членов семьи с каждым годом возрастало. В конце концов отец Абыша от непосильной работы не мог уже разогнуть спины. Первенец семьи вынужден был принять на свои слабые плечи хотя бы часть забот, чтобы содержать семью.
Хозяин дома, у которого они снимали хибарку, держал корову и торговал молоком и простоквашей. Семья Абыша жила в каморке рядом с конюшней. Однажды, когда долг хозяину за квартиру сильно возрос, а бедный рабочий-нефтяник не располагал необходимой суммой, чтобы расплатиться, хозяин гневно заявил отцу Абыша:
— Я построил этот дом не для того, чтобы превратить его в бесплатный караван-сарай для бедняков, которые вместо платы молились бы за моих умерших родственников. Да, наконец, мой покойный отец, слава аллаху, не жил в Иране, а следовательно, никак не мог быть должником твоего отца. Нет у тебя денег, забери свой хлам, своих детей и убирайся вон!
— Куда, хозейин?
— Откуда я знаю куда? На улицу, ко всем чертям!
— Дай еще несколько дней сроку, пожалей детей!
Отец Абыша так жалобно просил, что «хозейин» невольно глянул на прижавшихся в углу полуголых малышей с бледными лицами и вдруг, как если бы он его увидел в первый раз, указав на старшего сына, воскликнул:
— Какой же это ребенок?! Мальчики его возраста уже идут в услужение. Уж себя, во всяком случае, он сможет прокормить.
Отец Абыша поспешил спросить:
— Куда отдать его? Возьми его к себе, хозейин, и делай с ним что хочешь.
Владелец дома, еще раз смерив взглядом Абыша, притворно развел руками:
— Эх, милый человек! Я с трудом содержу своих, где же прокормить еще и твоего? — Потом добавил: — Мне слуга не нужен, но я могу устроить твоего сына. Пошли его завтра ко мне!
Не зная еще, какую работу дадут их сыну, родители Абыша пожелали «хозейину» долгой жизни, а также высказали пожелание, чтобы все усопшие его родичи милостью аллаха обрели полный покой в раю. Маленький Абыш в глубине души испытывал чувство гордости, что будет помогать отцу, и долго не мог уснуть, мечтая, какая же славная работа ждет его.
Утром владелец дома и коров, снабдив Абыша весами, гирями, большим мешком и небольшим количеством мелких денег, сказал:
— Обходи улицы, дворы, стучись в двери и кричи, что покупаешь отруби и черствый хлеб, только дорого не плати и старайся так взвешивать, чтобы чашка весов с хлебом значительно перевешивала бы чашку с гирей — понял ты меня? Как только мешок твой наполнится, возвращайся, выложим собранное в кормушку, и пойдешь снова.
С этого дня босой Абыш обходил дворы, стучался в двери и неокрепшим, детским голосом что есть силы кричал:
— Покупаю сухой хлеб! Покупаю отруби!
Так вступил Абыш в трудовую жизнь. Мальчик в самом деле оказывал большую помощь семье. «Хозейин» охотно принимал от мальчика черствый хлеб и отруби в счет квартирной платы. Кроме того, Абыш иногда тайно от хозяина выделял своей семье часть собранного им хлеба, а время от времени давал отцу немного денег.
Так продолжалось несколько лет. Абыш, выйдя из детского возраста, вступал в пору отрочества, как вдруг в один солнечный весенний день в городе произошло событие огромной важности: власть перешла к Советам рабочих и крестьян, старые хозяева лишились своего состояния. После того как наступило спокойствие, однажды владелец дома и коров сказал Абышу:
— Пойди поищи-ка хлеба: коровы ведь с голода подыхают!
Маленькие сестры и братья Абыша были не в лучшем положении, чем хозяйские коровы. Абыш снова закинул за спину мешок, взял ручные весы и пошел бродить по улицам.
— Покупаю отруби! Сухой хлеб покупаю!
Но в этот раз на его призыв никто не отозвался.
Наконец в конце дня Абыш постучался к одному из своих богатых клиентов:
— Барин, нет ли у вас сухого хлеба, отрубей?
Мужчина, чуть приоткрыв дверь в заборе, нахмурился и так заорал, что Абыш попятился.
— Ты в своем уме? Лошадь копытом дала тебе по башке, что ли? Будь у нас хлеб, сами ели бы его! — кричал на Абыша высокомерный, чванливый мужчина, носивший всегда длинную золотую цепочку от часов на шелковом жилете и сверкающий перстень на пальце. Он иногда давал Абышу безвозмездно не только сухого хлеба и отрубей, но даже остатки от обеда.
Двери захлопнулись. Абыш с опущенной головой повернулся, чтобы пуститься в обратный путь. Не успел он сделать и пяти шагов, как дверь широко отворилась и снова раздался бас того же мужчины, но, как заметил Абыш, уже без золотой цепочки и перстня:
— Слушай, мальчик! Иди-ка сюда!
Абыш повернул обратно и вошел во двор. Мужчина, бросив к его ногам кучу старой одежды, сказал:
— Забудь об отрубях и сухом хлебе, мальчик! Брось к черту ручные весы! Возьми эти старые вещи, набей ими свой мешок, отнеси на базар и попробуй обменять их у крестьян на муку или на хлеб. Возьми, неси!
Абыш стал молча собирать лежавшее перед ним барахло. Сперва всунул в мешок порыжевшее мужское пальто с облезлым меховым воротником, поверх пальто уложил гору старых сапог, башмаков, брюки, оставалась последняя вещь — пиджак с засаленным воротником, без пуговиц. Не успел он поднять его, как из него выскользнула отличная папаха. Владелец барахла быстро выхватил из рук Абыша папаху и спрятал ее за спиной.