Карьера требует жертв
Шрифт:
– Она будет искать Александра Разумовского – мое личное дело, как и документы для устройства в ее охрану, были качественной подделкой. С поисками Валеры желаю ей удачи. В пути я предложил ему поехать в более отдаленную лесополосу вместо той, куда они ездили раньше. Глупец согласился.
– Ездили раньше… Черт, если эта женщина и не хочет убрать Василевского, то она заслуживает сидеть за решеткой за преступления, которые совершила ранее.
– Спустись на землю, Женя. Без веских доказательств ты ничего не пришьешь Прохоровой. А вот она задавит тебя авторитетом и связями. У нее на зарплате – прокуроры, полицейские, судьи. Она не просто бизнесмен,
– Вы верите Василию?
– Как самому себе. Пойдем в машину, уже темнеет.
В это время весны с наступлением темноты начинается прохлада. А в костюме Марины Андреевой мне становится зябко. Думаю, сейчас около семи вечера.
Кирилл выезжает из лесополосы на машине Прохоровой, затем ему звонят, на экране смартфона написано «босс». Я не буду ничего говорить, потому что этот человек знает, что делать. Да и потом я чертовски устала, пожалуй, просто понаблюдаю.
Друг Прусса прилагает усилие, чтобы слегка согнуть телефон, а затем открывает окно и выбрасывает его. Затем он достает старый кнопочный мобильник и сообщает, что мы уже в пути. Наверняка звонил Михалычу.
После примерно пяти километров дороги Кирилл сворачивает в проулок, и мы едем по проселочной дороге.
Я настораживаюсь, вдруг все, что я услышала, – обман?
– Куда мы едем?
Он ухмыляется и отвечает:
– На твоем месте я бы тоже спросил. Едем в одно из моих убежищ, чтобы сменить машину, жучков в ней нет – это я, как недавний охранник Прохоровой, знаю точно, а вот по бортовому компьютеру нас отследить можно. Примерно здесь мы сожжем машину, потом придется пройти пару километров пешком. Замерзла?
– Жить буду, – ответила я, несмотря на то, что не отказалась бы от куртки.
Кирилл ставит машину подальше от деревьев посадки, в которую мы свернули – в овраге, чтобы огонь не перекинулся на древесину и не начался пожар. Он достает две канистры из багажника внедорожника, одну дает мне. Мы обильно поливаем автомобиль бензином, после чего – как в крутых боевиках – проводим за собой полоску горючего вещества. Затем Кирилл поджигает спичку, бросает на землю, и серпантин огня быстро пробегает к машине, охватывая ее ярко-желтым пламенем. Мы сворачиваем вправо от места пожара и вскоре слышим у себя за спиной звуки треска и плавления. В голливудских фильмах машина наверняка взорвалась бы сразу, но в реальной жизни дела обстоят иначе – ей еще довольно долго гореть и плавиться.
– Людей в округе нет, но то, что останется, я завтра подчищу – люблю доводить свою работу до конца.
Я ничего не ответила на эти слова, потому что мне стало немного обидно. Я не довела сегодняшнюю работу до конца. Мне пора пересмотреть свой подход, перестать думать, что я обладаю достаточной смекалкой для того, чтобы тягаться с такими людьми, как Валентина Прохорова. Нужно пообщаться с Глебом и рассказать ему о своих подозрениях. Его мать точно может желать ему смерти. И хотя даже такой профи, как Кирилл, не нашел ее связи с черным «Вольво», это не значит, что машина послана не ею.
Мы доходим до убежища Кирилла – одинокого дома, расположенного за холмом, к жилищу прилегает гараж. Он ненадолго заходит внутрь, откуда выносит куртку и накидывает ее мне на
Мы приезжаем в особняк Василевского к половине десятого вечера. Я чертовски устала, но просто пойти спать не могу. Дело запутаннее, чем я предполагала, я уже не только телохранитель, но и детектив, и пока что мне плохо удается и то, и другое. Завтра обязательно обзаведусь новым телефоном и позвоню тете Миле. Она знает, что во время работы с клиентами мне лучше не звонить, поэтому я связываюсь с ней сама. И очередной новый номер тетя воспримет нормально – в моей практике смена номера – дело привычное.
Эх, если бы не то злополучное эсэмэс от тети, которое увидела Прохорова… Но винить Милу я не могу, это просто нелепое совпадение.
– Явились наконец-то, – сказал изрядно подвыпивший Глеб.
С того момента, как я видела его последний раз, он не переодевался, только снял пальто. Рубашка небрежно выправлена из черных джинсов. Он не сильно напился, сейчас Глеб находится в таком состоянии, когда алкоголь подогревает в нем гнев. Парень поймет, что пьян, ночью, если будет долго засыпать, или же утром, когда у него невероятно будет раскалываться голова.
– Полагаю, наш шпион-конспиратор тебе уже все рассказал? Как тебя там, Кирилл?
– Да, меня зовут Кирилл, я…
– Я знаю, кто ты такой! – гневно добавил Глеб и подошел вплотную к Кириллу, который был на голову выше его. Выглядит забавно. – Ты действовал за моей спиной, как и твой верный друг Василий Михайлович, – Василевский демонстративно раскланялся Пруссу, который все это время молча стоял, наблюдая за происходящим.
– Глеб Александрович, я же говорил, я… – начал было Василий, но Глеба было не остановить.
– Какого хрена, дядя Вася? Что еще ты от меня скрываешь? Что за тайные люди среди врагов? Что за «малец ничего не знает, действуем по плану», а?
«Идиот. Боже, ну какой же ты идиот. Выдал свой единственный козырь против Прусса, который, возможно, действительно ведет двойную игру».
Пока Василевский, как маленький ребенок, демонстрировал обиду на Василия, я молча подошла к графину с виски и налила себе стакан. Затем наполнила еще один. Я взяла два стакана, подошла к Кириллу и дала один ему.
Мужчина с улыбкой посмотрел на меня – ему понравилось, что в данной ситуации я не обращаю внимания на истерику Глеба, – мы стукнулись и пригубили напиток.
– Тот разговор, что вы слышали… – в который раз пытается продолжить Прусс, – это была моя беседа с Кириллом. Вам не нужно было знать, что у меня есть свой человек среди людей Прохоровой, потому что вы…
– Все бы испортил, – слово взяла я.
Глеб перевел взгляд на меня. Он начинает пьянеть.
– Ты бы все испортил и мог бы раскрыть Кирилла. На одном из светских мероприятий, в интервью или еще где. Одна двусмысленная фраза, намекающая на то, что у тебя «все под контролем», и такой человек, как Прохорова, в два счета раскрыла бы, что среди ее людей – крот. Перестань вести себя как обиженный ребенок. Если бы не Василий Михалыч и его друг, я бы уже здесь не стояла. Меня пытались убить. Человека, которого ты нанял для своей защиты. Я не требую похвалы и сострадания за этот провал, но хотя бы веди себя достойно. Иди спать, наутро у тебя голова будет отдельно от тела. Покажете мне мою комнату, Василий Михайлович?