Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
Что касается Лифляндии, то король предпочел действовать довольно «оригинально»: вместо того чтобы оказать помощь Шлиппенбаху солдатами, он дал указание заплатить голландским газетчикам по тысяче гульденов каждому, чтобы они в своих отчетах скрывали правду об истинном положении дел в провинции. А на карьеру Пипера его меморандум никак не повлиял — уже в день его представления королю, 2 сентября, граф был назначен канцлером Упсальского университета. Но больше о мире с ним никто говорить не решался. Карл раз и навсегда для себя решил, что «каналье с добрым сердцем» верить ни за что нельзя — обманет. Как бы то ни было, а мир, как в известной сказке про Кощея, находился в яйце, а яйцо — в утке, которая еще не была подстрелена и летала где-то за семью горами и морями.
... Померанский
Королю все время приходилось решать задачи снабжения армии (впрочем, он занимался этим намного охотнее, нежели дипломатическими и государственными вопросами). Шведские солдаты и офицеры постоянно жаловались на нехватку одежды и обуви, к тому же их надо было кормить, а денег в государственной казне, как всегда, было маловато, поэтому приходилось прибегать к обычной в то время практике реквизиций, контрибуций и прочих «сатисфакций». Армия стояла в Польше, следовательно, средства на содержание шведов изыскивались в Польше. Речь Посполитая, несмотря на политическую нестабильность и неразбериху, по сравнению со Швецией выглядела вполне богатой и зажиточной страной.
У Карла появился хороший помощник по хозяйственной части — им стал все тот же неутомимый генерал Магнус Стенбок. Его возвели в ранг верховного военного комиссара, и он с большим удовольствием окунулся в квартирмейстерские дела. У него на самом деле был талант с необыкновенной легкостью доставать и деньги, и продукты питания, и фураж, и прочие необходимые вещи.
Насчет контрибуций у Карла вначале были сомнения — ведь он собирался «научить поляков свободе» и хотел сделать из Речи Посполитой дружественную страну, но после того как коронная армия выступила на стороне Августа, всякие угрызения совести исчезли. Король во всем любил справедливость. Не хочешь помогать реализации умных планов короля Швеции — плати денежку, давай хлеб, овес, мясо, масло, птицу. Верховный военный комиссар по заданию Карла отправился в «военно-хозяйственную командировку» в район Галиции и Волыни, чтобы пополнить запасы продовольствия и военно-полевой кассы. Попутно генералу поручалось «образумить» местных шляхтичей и заставить их присоединиться к идее Карла о смещении Августа с польского трона.
«Если они скажут “нет”, то мы должны действовать в соответствии с этим». Как? А очень просто: сжигать поместья и имения и отбирать у строптивых все, что только есть, в пользу шведской армии. В этих районах находились имения И. Любомире кого и многих его генералов, поэтому Карл специально просил Стенбока о том, чтобы «пощипать» эти края как следует: «...или они будут вынуждены следовать за нами, или понесут такой урон, что навсегда запомнят, что там побывал Моне Бок» [81] . Шведы внутренне даже были рады тому, что часть поляков все еще поддерживала своего непутевого короля. Иначе как можно было им решать вопрос содержания армии?
81
Некто вроде дяди Сэма для американцев и Джош Буля для англичан.
Под Краковом у Карла появилась легкая кавалерия — в условиях Польши и постоянных стычек с коронной армией возникла необходимость в «летучих» конных отрядах, и по предложению генерала Стенбока шведы стали формировать первые польские эскадроны, получившие название «товарищей» или «валахов». При первом знакомстве с этим новым родом войск король едва не лишился жизни. Несчастный случай произошел 29 сентября. Карп XII в своей палатке собирался приступить к вечерней трапезе, когда из города
Но нет, все обошлось. Король, конечно, был сильно помят и ранен, лицо и руки в крови, он смущенно улыбался и говорил поднимавшим его с земли людям, что все в порядке и что ничего особенного не случилось, только вот что-то с ногой... Карла на носилках отнесли в палатку генерал-майора Мёрнера, позвали доктора Ноймана Мельхиора, выходца из Кёнигсберга, двумя годами раньше сдавшего экзамен в хирургической секции Цирюльного ведомства в Стокгольме и исполнявшего должность полкового фельдшера в лейб-гвардейском полку — его услугами Карл XII будет пользоваться еще долгое время. Н. Мельхиор объявил, что чуть выше колена сломана кость — история довольно неприятная для хирургии XVIII века! Он наложил повязку, настоял на том, чтобы короля отнесли на носилках в город, и прописал ему полный покой.
Король недолго провалялся на городской постели и приказал снова перенести его в палаточный лагерь. Здоровый молодой организм выдюжил, и нога постепенно стала заживать. Карл, не дожидаясь полного выздоровления и вопреки рекомендациям Мельхиора, передвигался на костылях. В результате кости на ноге срослись неверно и левая нога стала чуть короче правой. Король еле заметно прихрамывал. Но он не придавал этому никакого значения и больше расстроился из-за того, что пришлось задержать выступление армии. Правда, вынужденное безделье позволило ему провести несколько приятных часов над книгой Квинта Курция об Александре Македонском, которую он читал лет девять тому назад.
Перелом королевской ноги вызвал в европейских столицах всевозможные толки и суждения. Австрийцы, немцы, французы, голландцы и англичане не были столько озабочены здоровьем шведского короля, сколько связанными с ним перспективами привлечь его на свою сторону при дележе испанского наследства. Ажиотаж вокруг Испании не только не утих, но разгорелся с новой силой, потому что дряхлому королю французов Людовику удалось посадить на пустующий трон в Мадриде своего внука, и теперь Лондон, Вена и Гаага пытались компенсировать себя землицей или чем бог пошлет, для чего открыли фронты по всей Европе.
Вообще-то Карл XII в этой европейской схватке должен был стать на сторону императора и его союзников. Во-пер-вых, потому, что французов не любил его отец, а во-вторых, он все-таки был немецким князем, ибо его королевский титул включал пфальцграфство Цвайбрюккенское, а также Померанию и Бремен-Верден. Именно это обстоятельство, как указывают многие историки, оказывало сдерживающее влияние на Карла в его борьбе с Августом и не позволяло ему переходить известные Границы — Август входил в ту же самую немецкую семью под названием «Священная Римская империя». Война за испанское наследство в общем-то была на руку шведам: планам Карла ее участники особо не мешали, но зато его противники Август II, Фредрик IV и Фридрих Прусский послали на эту войну свои полки. Тем лучше: значит, пока ни Дания, ни Бранденбург враждебных Швеции действий предпринимать не будут.