Карлики
Шрифт:
Дэн Симонян, заместитель директора, заведующий отделом Прикладной Генетики, тридцать девять лет, женат, двое детей - девочки, пятнадцати и восьми лет соответственно. Интересно, о чем Яна думала, когда писала слово "соответственно". Возраст Яна указывает в собственных земных годах - так полагается делать во всех официальных документах. В дальнейшем я буду поступать точно так же.
Лесли Джонс, Отдел изучения Ретро... Транспо... Транс-зо... нет, это название я и под пыткой не выговорю... старший научный сотрудник, двадцать шесть лет, не женат, детей, насколько известно Яне, не имеет. Что-то он слишком
Альм Перк, руководитель Лаборатории Тонких Нейроструктур, лауреат всего чего угодно, пятьдесят пять лет, состоит во втором браке, имеет от второй жены ребенка - мальчика пяти лет от роду.
Фил Шлаффер, Доминантные Структуры, заведующий отделом, сорок четыре года, женат, причем трижды, имеет семнадцатилетнего сына от первого брака.
Лора Дейч, Лаборатория Тонких Нейроструктур, тридцать два года, ни мужа, ни детей. Хм, симпатичная, - я невольно засмотрелся на ее снимок. Дальше шла приписка, что, мол, список пострадавших составлен со слов самих пострадавших.
Я откинулся в кресле и положил ноги на стол. Если бы Шеф увидел меня в такой позе, он бы подумал, что у меня нет никакого желания заниматься делом Института антропоморфологии. И он был бы прав. Своим отношением к сотрудникам Шеф в зародыше подавляет любой здоровый трудовой энтузиазм. Верха Шеф в последнее время шпыняет, как мальчишку, хотя тому уже сорок один год, и он один из наших самых опытных сотрудников.
Меня, ни словом не поблагодарив за успешно завершенное расследование и не дав отдохнуть даже пару деньков, загружает новым делом, которое вдобавок ко всему еще и не по моему профилю. Когда я не испытываю особого энтузиазма по поводу очередного расследования, я пытаюсь найти разгадку, не выходя из кабинета. За те три года, что я работаю в Отделе, мне лишь однажды удалось вот так, сидя в кресле, найти преступника. Что и говорить, статистика печальная, но я не теряю надежды повторить достижение.
Хотя кабинет у нас с Берхом один на двоих, нам в нем не тесно - мы редко видимся с ним на рабочем месте. Обычно либо я, либо он на задании. Общаемся же мы, по большей части, через комлог. Он очень замкнутый, этот Берх, слова лишнего из него не вытянешь. Но он мне симпатичен, поэтому я очень обрадовался, когда вдруг услышал знакомые шаги за спиной, скрип соседнего кресла. Берх буркнул "Привет" и напялил нейрокоммутатор. Лично я предпочитаю пользоваться архаичной мануалкой, дабы не терять связь с внешним миром. Для работы это очень даже полезно.
– Привет, - говорю, - ты чего, не в духе? Мог бы и не спрашивать: кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы Берх был в духе?
– Нет... ну что за бред!
– Берх ударил кулаком кого-то очень виртуального и что есть силы оттолкнулся ногами от стола, отчего его кресло отъехало аж до противоположной стены, а кабель коммутатора едва не порвался.
– Давай выкладывай, что на этот раз.
Молчание и изредка - сопение.
Стоит только побывать у Шефа, как заражаешься его, скажем так, не совсем вежливыми манерами. А с Берхом так нельзя. Он человек легко ранимый и разговаривать с ним нужно деликатно, а я - "Давай, выкладывай". Нет, так не годится. Я сделал второй заход:
– Слушай, мне необходим твой совет... Таких вещей Берх мимо ушей
– Так бы сразу и сказал. Что стряслось?
– вмиг отозвался он.
– Представь себе абстрактную ситуацию...
– Представил.
– Погоди, я же еще не объяснил - какую.
– Тогда она уже не будет абстрактной, - саркастически заметил Берх.
Вот и разговаривай с ним после этого.
– Хорошо, - вздохнув, согласился я, - пусть будет не абстрактная, а более или менее конкретная ситуация...
– Это совсем другое дело, - признал он и тоже вздохнул.
Я продолжил:
– Так вот. Представь себе, что есть шестьсот человек и пятеро из них утверждают, что они пострадали от рук неизвестного преступника. Преступник находится среди этих шестисот. Если бы ты был этим преступником, стал бы ты называть себя среди пострадавших?
– А проверить, кто на самом деле пострадал, а кто - нет, нельзя?
– Нет, о преступлении известно только со слов пострадавших.
– В любом случае глупо причислять себя к жертвам, когда их пять на шестьсот, ведь любой следователь начнет работу именно с них. Вот если бы пострадавших было человек триста или больше, тогда другое дело. Надо все время быть среди большинства - не в жизни, конечно, а в ... э-э-э...
– Берх никогда не был среди большинства, оттого и замялся.
– А в конкретной, совсем не абстрактной ситуации, - подсказал я.
– Ты все правильно понял, - неуверенно согласился он.
– Ладно, спасибо, ты меня утешил.
– Не за что... А в каком смысле утешил?
– Берх уловил фальшь.
– Теперь мне выбирать не из пяти, а из шестисот...
– Мне очень жаль, - посочувствовал Берх.
– Кстати, у тебя такой вид, что тоже невольно посочувствуешь...
Я невольно напомнил ему о его собственных проблемах.
– Да к черту все...
– Он вскочил и принялся мерить шагами комнату. А чего, спрашивается, ее мерить, и так всем известно - четырнадцать в длину, девять - в ширину.
– Тоже очередное задание получил?
– Я не оставлял адежды его разговорить.
– Что значит тоже? А, ну да, раз ты здесь... Новое, в таком-то смысле даже слишком новое!
– Не тяни, выкладывай.
– Я забыл, что собирался быть деликатным.
– Тебе знакома такая аббревиатура - АККО - Агенство по Контролю и наблюдению за Космическими Объектами?
– Не-а, не знаю, я же не космический объект. А что с ними?
– Работу нам подкинули.
– И она досталась тебе?
– Вот именно.
– Так чего тебе не нравится-то?
– Бред, другими словами и не назвать... просто бред. Информацию из Верха приходилось выжимать по капле.
– А в чем бред?
– Астронавт у них пропал. Понимаешь - взял и потерялся.
– Ну и что?
– А то... представь себе - я теперь должен его искать!
Задание действительно странное. Нет, в принципе мы подобными делами занимаемся - розыском пропавших людей, я имею в виду. Но не астронавтов для этого есть космические спасательные службы. И уж во всяком случае, не Берху заниматься поисками людей. Мне - еще куда ни шло. Но у Верха совсем другой профиль: высокие технологии, финансы, на худой конец.