Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)
Шрифт:
Малыш снова оглядел комнату.
— А где же твои картины с петухами? Они что, тоже взорвались? — ехидно спросил Малыш, рассердившись на Карлссона.
— Вовсе нет. А что же это тогда, по-твоему? — спросил тот, показав на картонку, прибитую гвоздем рядом со шкафом.
В углу картонки и в самом деле был нарисован петух, маленький красный петушок. Больше на картонке никаких рисунков не было.
— Эта картина называется «Ужасно одинокий петух», — заявил Карлссон.
Малыш взглянул на петушка.
— Очень одинокий петух, нарисованный лучшим в мире рисовальщиком петухов, — с дрожью в голосе сказал Карлссон. — Ах какая красивая и печальная эта картина! Но сейчас мне плакать никак нельзя, а то поднимется температура.
Он откинулся на подушки и приложил руку ко лбу.
— Ты собирался заменить мне маму, так давай, начинай!
Малыш не знал толком, с чего начать.
— У тебя есть какие-нибудь лекарства? — спросил он нерешительно.
— Да, есть, но принимать мне ни одно из них неохота… А у тебя есть монетка в пять эре?
Малыш нашарил в кармане пятиэровую монету.
— Дай мне, — велел Карлссон.
Малыш протянул ему денежку. Карлссон крепко зажал ее в руке. Вид у него был хитрый и довольный.
— Я знаю, какое мне нужно принимать лекарство, — сказал он.
— Ну и какое же? — спросил Малыш.
— Лекарство Карлссона, который живет на крыше, — чмок-чмок-вкуснятина! Возьми половину карамели, половину шоколада и смешай все хорошенько с крошками печенья. Давай-ка сделай его, и я сразу приму. Это здорово помогает при температуре.
— Вряд ли это поможет, — удивился Малыш.
— Давай поспорим на шоколадку, — сказал Карлссон.
— Давай, — ответил Малыш.
Он достал из кармана две плитки шоколада и положил на верстак так, чтобы их было видно, и начал приготовлять лекарство по рецепту Карлссона. Он взял маленькие карамельки, малиновый мармелад, тянучки и смешал все это в чашке. Потом добавил туда кусочки шоколада и сверху посыпал крошки овсяного печенья. Такого лекарства Малыш в жизни не видел, но выглядело оно аппетитно, и ему самому захотелось слегка заболеть, чтобы такое попробовать. Но Карлссон сидел на постели, разинув рот, как птенец, и Малыш поспешил достать ложку.
— Дай мне большую дозу! — велел Карлссон, и Малыш послушался его.
Потом они немного подождали, снизится ли температура.
Через полминуты Карлссон сказал:
— Ты был прав, не помогло. Жар у меня не прошел. Дай мне лучше плитку шоколада.
— Тебедать плитку шоколада? — удивился Малыш. — Да ведь это я выиграл!
— Ну и что? Мало ли что ты выиграл! Что же, теперь мне нельзя съесть шоколадку? Где же справедливость? А ты просто-напросто гадкий мальчишка, хочешь сам
Малыш неохотно протянул Карлссону плитку шоколада, и тот тут же вонзил в нее зубы. Набив рот, Карлссон сказал:
— Ладно, перестань дуться. В другой раз я выиграю, и тогда ты получишь шоколадку.
Он продолжал усердно жевать, а когда съел последний кусочек, откинулся на подушки и тяжело вздохнул.
— Бедняжки больные! — воскликнул он. — Бедняжка я, бедняжка. Ясное дело, можно попробовать, не станет ли мне лучше от двойной порции чмок-чмок-вкуснятины, да только я в это ни капельки не верю…
— Нет, я думаю, двойная порция поможет. Поспорим?
Малыш был тоже не так прост. Он, конечно, не верил, что Карлссона вылечит «чмок-чмок-вкусня-тина», прими он хоть тройную дозу, но ему ужасно хотелось проиграть пари. Потому что у него осталась одна-единственная шоколадка. А если Карлссон проиграет, она достанется Малышу.
— Я не против, давай поспорим. Давай намешай мне двойную порцию! Чего только не съешь, лишь бы полегчало! Остается только пробовать и ждать, помогло ли.
Малыш смешал двойную дозу и скормил ее Карлссону, который с удовольствием разевал рот и жевал вкусную кашицу.
Потом они молча стали ждать. Не прошло и минуты, как Карлссон, сияя от радости, вскочил с постели.
— Вот чудеса! — закричал он. — Меня больше не лихорадит, температура нормальная. Ты опять выиграл. Давай сюда шоколадку!
Малыш со вздохом отдал ему последнюю плитку. Карлссон поглядел на него с упреком:
— Злюкам, как ты, незачем держать пари. Биться об заклад могут лишь такие, как я. Я, например, сияю, как солнышко, даже если проиграю.
В комнате наступила тишина, которую нарушало лишь чавканье Карлссона, уписывающего шоколад за обе щеки. Наконец Карлссон сказал:
— Но раз ты такой жадный мальчишка, давай разделим все остальное по-братски. У тебя еще остались конфеты?
Малыш пошарил в кармане.
— Три штуки, — ответил он и достал две тянучки и одну малиновую мармеладку.
— Три штуки, — сказал Карлссон, — разделить нельзя, это знает даже младенец.
Он взял из протянутой руки Малыша мармеладку и быстро проглотил ее.
— Вот теперьможно разделить.
Он посмотрел на две конфетки голодными глазами. Одна из них была чуть больше другой.
— По своей доброте и скромности, — заявил Карлссон, — я позволяю тебе первому выбирать. Ты ведь, поди, знаешь, что тот, кто выбирает, берет самую маленькую…
Малыш подумал немного и сказал:
— Тогда сначала выбирай ты.
— Ну, раз ты настаиваешь… — ответил Карлссон и, схватив конфету побольше, запихал ее в рот.