Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)
Шрифт:
— Отлично, мне тоже надо кое-что тебе сказать!
И Рулле с Филле вышли в прихожую, оставив бедного Оскара в одиночестве. Видно, ему стало скучно, потому что немного погодя он тоже вышел в прихожую поглядеть, куда подевались Филле и Рулле. Тогда Карлссон быстренько перебрался через подоконник и положил бумажник Оскара в супницу. Филле, Рулле и Оскар уже съели весь суп, так что бумажник не мог намокнуть. А часы Оскара он прицепил на потолочную лампу, они висели и болтались. Их-то в первую очередь
— Поглядите-ка, — воскликнул Оскар, — вот висят мои часы! Интересно, как они могли туда попасть?
Он снял часы с лампы и положил их в карман жилета.
— Надо же, а здесь лежит мой бумажник! — удивился он, заглянув в супницу. — Ну и ну!
Рулле и Филле поглядели на Оскара с восторгом, а Филле сказал:
— Я смотрю, не такие уж вы в деревне растяпы!
Потом Рулле, Филле и Оскар снова уселись за стол.
— Дорогой Оскар, съешь еще чего-нибудь и выпей, — предложил Филле.
И Оскар, Рулле и Филле принялись есть, пить и хлопать друг друга по плечу. Немного погодя рука Филле нырнула под стол и осторожно положила бумажник Оскара на пол. Видно, Филле решил, что здесь место надежнее, чем в его кармане. Но он ошибся: Карлссон сразу схватил бумажник и передал Рулле, который взял бумажник и сказал:
— Филле, я был не прав, ты человек порядочный.
Прошло еще немного времени, и под столом оказалась рука Рулле, она осторожно положила на пол часы Оскара. Тут Филле сказал:
— Ты настоящий друг, Рулле.
Но чуть погодя Оскар спохватился:
— А где мой бумажник? Где мои часы?
Мгновенно бумажник и часы оказались под столом, потому что Филле побоялся держать при себе часы, а Рулле не посмел держать бумажник в кармане, ведь Оскар мог поднять скандал. Он и в самом деле стал кричать, чтобы ему отдали часы и бумажник, но Филле ответил ему:
— Откуда нам знать, куда ты задевал свой дрянной бумажник!
А Рулле добавил:
— Не видели мы твоих старых часов, следи сам за своим барахлом!
Тогда Карлссон взял с пола сначала бумажник, потом часы и сунул их Оскару, а тот спрятал их и сказал:
— Спасибо, дорогой Филле, спасибо, Рулле. Только больше так шутить не надо.
Тут Карлссон пнул изо всех сил Филле по ноге, и тот заорал:
— Ты мне за это заплатишь, Рулле!
Затем Карлссон что было мочи пнул Рулле по ноге, и Рулле завопил:
— Ты что, спятил, Филле? Чего ты пинаешься?
Рулле и Филле бросились друг на друга, и завязалась такая драка, что тарелки полетели со стола и разбились, а Оскар испугался
Малыш тоже испугался, но уйти он не мог и, притаившись, сидел под столом.
Филле был сильнее Рулле, он загнал его в прихожую и решил там отделать его хорошенько. Карлссон и Малыш вылезли из-под стола. Увидев валявшиеся на полу осколки тарелок, Карлссон сказал:
— Раз все тарелки разбиты, зачем супнице оставаться целой? Ведь ей, бедняжке, будет так скучно одной!
И супница с дребезгом брякнулась на пол, а Карлссон и Малыш ринулись к окну и быстренько вскарабкались на подоконник.
И тут Малыш услыхал, что Филле и Рулле вернулись в комнату и Филле сказал:
— С какой стати ты, дурья башка, отдал ему часы и бумажник?
— Ты что, спятил? Ведь это ты сделал.
Карлссон захохотал так, что животик у него заколыхался, и воскликнул:
— Ну, на сегодня хватит проказничать!
Малыш тоже решил, что сыт этими проказами.
Стало уже довольно темно, и Малыш с Карлссоном, взявшись за руки, потопали по крышам назад к домику Карлссона, стоявшему на крыше дома, где жил Малыш. Они были уже у цели, когда послышался оглушительный рев пожарной машины, мчавшейся по улице.
— Увидишь, где-то горит, — сказал Малыш. — Это пожарная машина.
— Вот бы загорелся наш дом! — мечтательно сказал Карлссон. — Тогда бы они попросили меня помочь им, ведь я лучший в мире пожаротушитель.
Но тут они увидели, что пожарная машина остановилась как раз внизу под ними, а вокруг нее столпился народ. Однако огня нигде не было видно. И неожиданно к крыше приставили лестницу, этакую длиннущую складную пожарную лестницу.
Малыша осенило:
— А что, если… подумать только… а что, если они приехали, чтобы снять меня отсюда?
Потому что он вспомнил про записку, которую оставил у себя в комнате. А ведь сейчас было уже довольно поздно.
— Вот еще! — возмутился Карлссон. — Кому какое дело до того, что ты немножко прогулялся по крышам!
— Да… моей маме есть дело. Она такая нервная. У нее столько нервов, и они все время дергаются…
Ему вдруг стало жаль маму и захотелось скорее вернуться к ней.
— Ясное дело, можно немножко попроказничать с пожарными, — предложил Карлссон.
Но Малышу больше проказничать не хотелось. Он стоял не двигаясь и ждал, когда поднимутся пожарные.
— Ну, ладно, — согласился Карлссон, — пожалуй, и мне пора домой, пора ложиться спать. Правда, мы сегодня совсем мало проказничали, но ведь нельзя забывать, что сегодня утром у меня была температура не меньше тридцати-сорока градусов!
И, крикнув Малышу «хейсан-хоппсан!», он побежал вприпрыжку по крыше.