Карма
Шрифт:
— Хорошо, — холодно ответила она королю, — она может иногда петь мне, когда я почувствую себя утомлённой.
И она пошла, тихо разговаривая с сыном. Карма старалась не слушать её слов, так как они предназначались не для неё, но тем не менее чуткие уши уловили кое-что из разговора. Глубоко опечаленная, она тотчас же стала просить, чтобы её отпустили назад, к её друзьям, с которыми она рассталась только потому, что думала принести пользу и радость королеве. Ей самой ничего не нужно — она только не хочет оставаться там, где, как она чувствует, ей совсем не рады.
Карму отвели в комнатку на самом верху замка, как раз под крышей, чему она была рада: из своих окон она увидала озёра и лес, где жила и пела, — ей даже показалось, что она может различить толпу своих маленьких друзей, с которыми рассталась так неохотно и совершенно напрасно, как ей казалось теперь. Потом она увидала, как уехал король, сразу же после этого её позвали к королеве-матери, пожелавшей, чтобы она пришла к ней со своей арфой. Сначала Карма немножко испугалась, думая, что её будут бранить, но на этот раз королева обошлась с ней очень ласково и, попросив её петь, с видимым удовольствием слушала её пение. Когда Карма закончила, королева сказала ей:
— Не думай, милое дитя, что ты здесь нежеланная гостья. Только одно беспокоит меня: я боюсь, что король найдёт тебя красивее и более достойной любви, чем принцесса, которую я выбрала для него. Обещай мне не соглашаться, если он попросит тебя быть его женою.
— Не беспокойся, королева, — с улыбкой ответила Карма. — Я приехала сюда не за короной и королевством, а только потому, что хотела помочь тебе: мне сказали, что ты больна и моё пение может облегчить твои страдания. Но так как ты здорова и я не могу принести здесь никакой пользы, то прошу тебя позволить мне уйти к тем, кто любит меня, уйти теперь же, прежде чем вернётся король. Ты не видала, как плакали дети и старались удержать меня и как мой старый гребец хмурился и ворчал. Я привыкла приносить радость всюду, куда прихожу, и мне больно, когда меня встречают холодно и недружелюбно.
— Если бы я могла быть уверена, что ты не добиваешься короны, с какой радостью оставила бы я тебя здесь, у себя.
— Поверь, могущественная королева, что корона нисколько не привлекает меня. Да и ни за что не согласилась бы я остаться здесь навсегда, запертой в четырёх стенах. Я должна быть свободна, как птицы, и ходить всюду, куда хочу.
— А я одела бы тебя в красивые платья.
— Мне не нужны красивые платья, в них не узнали бы меня дети, которые с таким нетерпением ждут меня.
— Ах, если бы я могла тебе поверить!
— Это придёт в своё время. Ты узнаешь, что на свете есть люди, которых не привлекают ни твои владения, ни твоё богатство, которые предпочитают остаться бедными и свободными.
Сначала всё шло хорошо; но Карма не приняла в расчёт горячих просьб молодого короля. Он, действительно, стал упрашивать её выйти за
— Ты нехорошо поступил со мною, король, — сказала она. — Ты просил меня приехать сюда, чтобы быть утешением для твоей старой, слабой матери. А оказывается, что королева здорова и сильна, и никто здесь не желает моей помощи и не нуждается в ней. Ты привёз меня сюда под ложным предлогом и сделал несчастной для своего удовольствия.
— Но это потому, что я люблю тебя. Я положу к твоим ногам всё моё королевство и дам тебе столько драгоценностей, сколько ты пожелаешь. Только будь моей королевой!
— Твоя королева уже ждёт тебя. Я не нужна здесь, потому что ты можешь быть доволен и счастлив и без меня: а для тех маленьких сердечек во мне заключается единственное их счастье на земле. Ах, зачем я послушалась тебя!
Тут король так рассердился, что несколько дней не глядел на Карму и не говорил с ней. А потом он опять стал мучить её своими просьбами, так что глаза её были всегда полны слёз.
Но как же забилось её сердце, когда она раз увидала из окна своей комнаты толпу детей, которые выбежали из леса и бросились через лужайку к замку. Тут они остановились и стали стучаться в огромные ворота, прося, чтобы их впустили.
Карма сбежала вниз по высоким лестницам и попросила привратника выпустить её, так как она не пленница. У неё не было дурного намерения, ей хотелось только показать детям, что она жива. В то время, как она упрашивала привратника, подъехал король; решётку тотчас же подняли и опустили мост, чтобы он мог проехать. Увидав детей, король удивился и спросил, что им нужно.
— Карму! Мы хотим, чтобы Карма вернулась к нам! Она уже достаточно долго пробыла здесь!
Когда король услыхал это и увидал Карму, умолявшую пропустить её, он пришёл в страшную ярость и, выхватив кинжал, вонзил его в грудь девушки.
— Вот ваша Карма! — воскликнул он. — Берите её, если она не хочет оставаться со мной!
Карма пошатнулась и упала. Дети громко вскрикнули, но всё-таки настаивали на своём.
— Мы возьмём с собою Карму, а если она умерла, мы будем так горячо целовать её, что она оживёт!
Когда её перенесли через мост, она улыбнулась и сказала:
— Возьмите меня поскорее в лес и попросите, чтобы отдали мою арфу. Тогда я скоро выздоровлю.
Некоторые дети решились из любви к Карме пойти и попросить арфу. Её принесли, а затем мост подняли, и тяжёлая решётка упала, чтобы никто не мог видеть, в какое отчаяние пришёл король после своего безумного поступка. Он рвал на себе волосы, топал ногами и как сумасшедший упрекал своих слуг, не сумевших сберечь его сокровища.
Между тем дети стояли вокруг Кармы, которая лежала с кинжалом в груди, делалась с каждой минутой всё слабее, и, казалось, сейчас умрёт.
— Что нам делать? — тревожно спрашивали дети друг друга.