Карпов. Вера, Надежда, Любовь
Шрифт:
Карпов попытался спокойно выяснить его планы:
– Костя, в отличие от тебя, к тебе у меня личной неприязни нет. И потому, я прошу: не руби с плеча! Надеюсь, ты по-прежнему здравомыслящий человек, и убивать Любу в твои планы не входит? Она-то перед тобой ни в чём не виновата.
Константин нервно дёрнул желваками, в глазах пылал яростный огонь.
– Не виновата? Хм, может и виновата! Она показалась мне единственной, с кем я, наверное, смог бы успокоиться и забыть всё, что случилось. НО, Люба отшила меня, не поняла моих вполне серьёзных и искренних намерений. Убить
– Костя опять улыбнулся ядовитой улыбкой, - Я мог бы это сделать, и мне, наверное, твои мучения доставили бы хоть какое-то удовлетворение. Тогда бы, может, ты понял: каково это потерять любимую женщину! Но, ты сам сказал: я - здравомыслящий человек. Нет, естественно, убивать её я не стану.
– Если бы ты любил свою подружку, то не ссорился бы с ней постоянно! – выдал ему Карпов, - А-то, что это за любовь такая: сперва собачиться друг с другом, потом мириться?
– Уже в курсе, что мы ссорились?– усмехнулся Терентьев, - А тебе-то откуда знать, какая у нас с ней была любовь? Ты же никого никогда не любил, только пользовался. Вот и сейчас хочешь жениться на Любе, исключительно, чтобы она мне не досталась!
Карпов усмехнулся:
– Ну, и твердолобый же ты!
– потом решил играть в открытую, честно признался, - Если бы Люба не была мне дорога, я разве рискнул бы жениться, потерять свою личную свободу? Я слишком её ценил. Костя, отпусти Любу, прошу по-хорошему!
– Заходи в дом! – скомандовал Терентьев.
Охранник сделал шаг в сторону, пропуская Стаса. Путь был свободен. Карпов ринулся в полутёмные сени, потом открыл тяжелую деревянную дверь в комнату. В полутёмной комнате из мебели был старый, колченогий стол и пара табуреток, а также небольшой пустующий шкаф для одежды. Люба сидела в углу на стареньком топчане. Её руки и ноги были крепко связаны бельевым шнуром, а рот заклеен скотчем. Как расширились и радостно засияли её глаза, когда она увидела Карпова! Она вскинулась, приподнялась ему навстречу. Её глаза наполнились слезами.
Стас увидев её, бросился к ней, обнял. Осторожно отклеил скотч с лица, нежно поцеловал:
– Любушка, милая! Я здесь, с тобой! Не плачь, всё будет хорошо!
– Стас, где Наденька?! – Люба была в сильном волнении.
– Не бойся, она в безопасности! – успокоил её Стас.
Люба улыбнулась. Потом переменилась в лице: в комнату зашёл Терентьев.
Стас хотел развязать будущую жену , но Константин не дал ему этого сделать. Зашли оба охранника, ухватили Карпова, оттащили его от Любы, заломили ему руки назад.
– Свяжите ему руки! – Костя отдал им приказ. Стас сопротивляться не стал, стоял спокойно.
– Костя, немедленно отпусти меня! – сердито потребовала Люба.
– Отпущу, если обещаешь отменить свадьбу с этим отморозком!- ухмыльнулся Константин.
– Стас - не отморозок!- её глаза уже высохли и были полны праведного гнева.
– Да, просто оборотень в погонах! Крышевал свой район, данью всех обложил, делишки свои потихоньку обстряпывал. А потом у него сорвало крышу, и он расстрелял одиннадцать человек! В том числе, мою беременную невесту. Он - маньяк!
– Костя, я не знал, что она беременна! И, вообще, тогда не соображал,
Люба продолжила:
– Ты ничего этим не добьёшься. Костя, ну, пойми: Олю уже не воскресить, а тебя я бы всё равно не смогла полюбить, как ни старалась. И Наденька была против. Нельзя заставить любить. Любовь - она либо есть, либо нет. А Карпова я полюбила. Да, я знаю, что он не ангел. Но, моя дочка почувствовала в нём хорошего человека, а не маньяка. Честно скажу: я даже не думала, что так бывает. Зареклась, ведь, от романов, на себя рукой махнула, только ради дочки жила. И только теперь поняла, что сейчас жить начала по-настоящему.
– Жить по-настоящему. А как это? – иронично усмехнулся Константин, - Я уже давно забыл.
Карпов напомнил:
– Костя, у тебя, ведь, есть Вера!
– О, да! У меня есть вера! Только она и помогла мне тогда выжить. Я отчаянно молился и свято верил, что настанет день и справедливость восторжествует! Что ж этот день настал! – невесело засмеялся он.
– Костя, я про Веру Лучникову сказал. У тебя же с ней роман!
– Роман?! С Верой? У меня с ней приятельские отношения, дружба, если хотите. Только потому, что мне нужна была поддержка. И, она мне её оказала.
– Но, она любит тебя! Неужели ты настолько слеп, что не замечаешь этого?! – возразила ему Люба. Она была в курсе всех «подводных течений» в их спецотделе, и не могла не заметить, какими нежными взглядами известная журналистка встречала бывшего майора ФСБ.
– По -твоему, это - любовь? – спросил Терентьев, - Не уверен!
– Вот и зря! Такая женщина тебя любит, а ты от неё нос воротишь! Нехорошо! – фыркнул Карпов.
– Это не твоё дело! – взвился Константин, - Ты ещё вздумай мне проповеди на тему морали читать! Эй, ребята! – обратился он к охранникам, смиренно ожидающим очередного приказа своего хозяина, - Приведите сюда девчонку! Она, наверняка, прячется у него в машине.
Оба дюжих молодца вышли, но через пару секунд в комнату, словно маленький вихрь, влетела рассерженная, краснощёкая Наденька. Она, оглянувшись назад к открытой двери, явно обращаясь к охранникам Терентьева, погрозила своим маленьким кулачком:
– Ну, вы – морды квадратные! Только попробуйте тронуть ребёнка! Я на вас Астахову пожалуюсь! – вполне серьёзно заявила она, и бросилась к матери:
– Мамочка, я с тобой!
Её внезапное появление, как и последующая эскапада, вызвали невольную улыбку у взрослых.
– Константин Николаевич! Видите, какая она!
– охранники, вновь зашедшие в комнату, кусая губы, едва сдерживали свои улыбки.
– Да я в курсе! Смотри-ка, даже знает, кому жаловаться!
– усмехнулся Терентьев. Потом указал на выход этим двоим молодцам, - Ребята, за дверью меня подождите!
Охранники послушно вышли.
Наденька в это время пыталась развязать Любе руки, ловко орудуя своими маленькими пальчиками. Ей это удалось . Стас стоял в двух шагах от них, тепло смотрел на двух своих самых любимых девочек.