Карта Хаоса
Шрифт:
Решив, что нельзя только пить, нужно когда-то и подкрепиться, Аида Плаховна извлекла из воздуха копченую куриную ножку с полоской кетчупа и стала обкусывать ее по кругу. Ела она так, как едят только маленькие тощенькие старушки – невероятно деликатно и культурно, с мизинчиком в отлет.
– Обычные комплекшы швета! – пояснила она. – Швет вечно считает, что он комуй-то чагой-то должон. Вот и сейчас хто-то из них решил, что будет непорядочно не сообщить тебе, что твоя дочь жива. Но, коль скоро тебе сообщено, у них
Арей напрягся, точно бойцовый пес, увидевший у своей миски другого пса.
– Откуда ты знаешь про эйдос? Ты же не читала письмо? – быстро спросил он.
– Ну дык с какой-то жа радости твоя дочь исчезла из моей книги? А ежели ишшо и свет вмешался, других вариантов нетути, – резонно отвечала Мамзелькина. – Минуточку! Я сейчас!
Внезапно она отвлеклась и, положив обкусанную куриную ножку на полировку, исчезла, чтобы возникнуть две секунды спустя и, костистыми пальцами открыв незримую молнию, выудить из воздуха застрявшую где-то косу.
– Извиняюся! Срочный вызов… Две уличные банды в Нью-Йорке не поделили, кто первый будет чистить клетку у попугайчика, – сказала она, протягивая одну руку за куриной ножкой, а другую за кружкой.
– А подождать нельзя было? – с досадой спросил Арей.
– Куды ж тут дальше ждать! И так обождалась! В одного восемьдесят пуль всадили, почитай напополам рассекли! Сквозь него стену дома видно, а он всё стоит живенький и глазками лупает! Те, кто в него палил, ужо и в обморок все попадали! Так-то вот и рождаются мифы! – хихикнула Аида Плаховна.
Арей даже не улыбнулся.
– Аида! Я хочу ее найти!
Мамзелькина, уже присосавшаяся к кружке, ободряюще закивала, демонстрируя, что она всеми косами и косичками «за».
– Вот и найди, милок!
– Мне потребуется твоя помощь! Больше мне обратиться не к кому, – продолжал Арей.
– Почему это? А твои комиссионеры? У них же нюх!
Мечник скривился, демонстрируя, что комиссионеры последние, к чьей помощи он прибегнет. Аида Плаховна кокетливо махнула куриной ножкой.
– Ох-ох! Думаешь, не понимаю? Всем хорош мрак, да одна беда: довериться из своих некому! Только смертушку – хе-хе! – и зови!.. А сам ты что? Она же твоя дочь! Не чувствуешь ее эйдос?
Арей мотнул головой.
– Нет! После того, как он побывал в Эдеме – у меня утрачена с ним всякая связь. Я не знаю ни где ее искать, ни как она сейчас выглядит, ни ее теперешнего имени – ничего. Даже сколько ей теперь лет – и это мне неизвестно… – сказал он угрюмо. – Поможешь?
– Даже и пытаться не буду! – решительно ответила Мамзелькина.
– Почему?
Аида Плаховна кивнула на свое сельскохозяйственное орудие.
– Да потому, как нету у меня самой дара искать! Не я ищу, а она вот ищет! А уж коли она найдет, так ты первый не
– А остановить ее? – спросил Арей, поглядывая на брезент.
Мамзелькина выпрямилась в струнку и очень веско сказала:
– Моя коса не твой меч! Не я тут хозяйка! Не она ко мне, а я к ней приставлена!.. Все-таки я не верю, что ты не можешь найти человека, которого хочешь найти! А на что тогда темный дар и все силы Тартара?
Арей поморщился.
– Та же история, что с твоей косой! – сказал он устало. – Прибегнув к мраку, я должен буду заплатить ему тем, ради чего я к нему прибегнул – то есть моей дочерью! По-другому тут никак: сила, которой я служу, больше меня! Возможен только вариант с отложенной оплатой, но и он меня не устраивает. Свет ее, возможно, защитит и прикроет, но, получается, от чего? От мрака, который я на нее призову! Мерзейшее унижение!
С костяным звуком Аида Плаховна поскребла пальчиком лоб.
– Выходит, сам по себе, без мрака, ты мало что можешь? Как и я? – уточнила она.
– Разве только надо будет раскроить кому-нибудь голову вот этой железкой! – ответил Арей, положив тяжелую ладонь на рукоять меча.
Аида Плаховна куснула кружку и булькнула в нее.
– Чего ты смеешься, старушонка? – подозрительно спросил Арей.
Мамзелькина продолжала булькать.
– Да ничего! Подумалося тута: мы с тобой вроде круче некуда! Я смерть, ты рулишь мраком на шестой части суши! На деле же пальцем не шевельнем без указки! Вроде как являемся частью могучей силы, на деле же – мухи, увязшие в смоле. Смола вскипает, и мы вскипаем. Смола отступает, и мы пятимся… Ты дочь свою не можешь найти, а я за своей косой как собачонка таскаюсь! – сказала Аида, заговорщицки понизив голос.
Должно быть, медовуха все же заполнила пьяными пузырьками прогнивший ее мозг, потому что на трезвую голову ни один бонза мрака такого не брякнет.
Арей равнодушно махнул рукой.
– Какая разница чего мы можем, а чего нет. Как мне ее найти? Прошли годы. Она выросла и изменилась. Как я узнаю ее? Думаешь, бесполезно? – спросил он.
Плаховна утвердительно икнула.
– Помоги мне хоть как-то, Аида! Глупо, что некого больше попросить, но некого. Когда нужно убивать – я справляюсь сам, но для более тонкой работы я не заточен, – попросил Арей.
Мамзелькина порозовела. Какая пожилая женщина не любит помогать и устраивать чужие судьбы?
– Даже и не знаю. Свет обычно очень пунктуален. Сдается мне, что и новое тело он сотворил точно таким, каким оно было прежде. Что у нас там с особыми… ик… приметами? Тридцать девять зубьев, шерсть на ушах, по шести пальцев на ладонях, россыпь родинок с кулак на лице и шее?
Арей сделал вид, что протянул руку за кружкой.
– Я тебе больше не налью! Отдай, пьянчуга! Никаких особых примет не было!