Карта хаоса
Шрифт:
И тут Клейтон обратил внимание на миссис Лэнсбери. Она, как и все, со страхом уставилась на чужака, но в ее глазах агент прочел еще и нечто другое, нечто похожее на вызов.
– Ты! Это ты! Это ты! – зарычал незнакомец и вытянул руку, указывая на кого-то из сидящих за столом.
Все стали испуганно и растерянно переглядываться, пытаясь понять, к кому относились его слова. Только старая леди и медиум не отводили глаз от незваного посетителя.
– Я нашел тебя! Наконец-то я нашел тебя! И клянусь, теперь ты отдашь мне то, что должно принадлежать мне! – закричало привидение.
От ярости у него перекосился рот, и он сразу стал похож на злую гаргулью, сквозь тело которой кошмарнейшим образом просвечивал рисунок настенных обоев. К общему удивлению, миссис Лэнсбери встала со своего стула и, несмотря на маленький рост, гордо выпрямилась, хотя единственным щитом ей служило чувство собственного достоинства.
С этого мгновения события развивались с бешеной скоростью. И не только стремительно, но еще и беспорядочно, и у меня на их описание уйдет больше времени, чем они заняли на самом деле. В любом случае должен честно признаться, что из-за сумбурности происходившего моя версия может оказаться не вполне точной. Поэтому лучше скажу так: случилось приблизительно следующее. Незнакомец выругался, кинулся к столу, промчался мимо Клейтона, толкнув того в плечо, затем вспрыгнул на стол и набросился на несчастную миссис Лэнсбери. И тут паника, до тех пор полностью контролируемая, из-под всякого контроля вышла, вернее выплеснулась наружу как шампанское из бутылки. Все повскакивали на ноги, уже забыв и думать про опилки на полу, при этом кто-то кричал, кто-то растерянно охал, кто-то стоял столбом, кто-то нервно суетился – короче, каждый на свой лад проявлял охвативший их ужас. Медиум, например, упала на пол и на четвереньках устремилась к ширме, за створками которой спряталась. Клейтон и Синклер повели себя как настоящие герои – они сзади накинулись на незнакомца, уже успевшего схватить миссис Лэнсбери за горло. Тот отреагировал с поразительной ловкостью – резко запрокинул голову назад, угодив капитану прямо в нос, так что Синклер рухнул как подкошенный, оставляя за собой в воздухе кровавый след в форме дуги. В падении он увлек за собой и растерявшегося Клейтона. Но агент сразу вскочил и потянулся было за пистолетом, выскользнувшим у него из руки, однако понял, что на это у него уже нет времени. Железные пальцы призрака так сдавили горло миссис Лэнсбери, что та перестала дышать и жизнь ее висела на волоске. Агент здоровой рукой провел захват шеи незнакомца, чтобы заставить его отпустить свою жертву. Несколько секунд Клейтон не мог свыкнуться с тем, что видит собственную руку сквозь чужое тело, хотя на ощупь оно было совершенно обычным. Однако полицейский быстро пришел в себя, напряг все силы, и его металлическая рука сжала прозрачное горло врага, хотя в том, казалось, кипела несокрушимая энергия безумца и он не ослаблял хватки, так что лицо несчастной старушки стало лиловым. Он убивал ее прямо у них на глазах, и Клейтон не мог ему помешать. И тут он услышал крик за спиной:
– Агент, на пол!
Клейтон глянул через плечо, увидел полковника Гарика с пистолетом в руке и, не раздумывая, упал ничком. И в тот же миг грохнул выстрел. Безжизненное тело миссис Лэнсбери рухнуло на пол рядом с агентом.
Кто-то зажег свет. Клейтон нагнулся над ней и с облегчением понял, что она дышит и вроде бы даже не ранена. Он поднялся и столкнулся с сестрой Джонс, спешившей им на помощь.
– Займитесь вот ею! – велел он.
Джонс кивнула и дрожащим голосом позвала доктора Рэмси, который опасливо отбежал в дальний угол зала и судорожно что-то записывал в маленький блокнот.
Клейтон быстро огляделся, ища незнакомца. Он увидел капитана Синклера – совершенно растерянный, с окровавленным лицом, тот кое-как поднимался с пола. С двух сторон ему помогали Бёрке и Крукс. Супруги Холланд стояли крепко обнявшись, оба страшно бледные, и казалось, именно миссис Холланд не дает мужу упасть в обморок. Граф Дагган дрожащими руками указывал агенту на ширму, перед которой уже находился полковник Гарик с дымящимся пистолетом в поднятой руке. Клейтон метнулся туда, на лету поймав брошенное ему Синклером оружие. Когда он подбежал к полковнику, тот наморщил лоб.
– Сдается мне, этот тип спрятался там, – прошептал он, кивая на ширму.
Клейтон знаком показал, что понял. Оба без слов наметили план действий, обменявшись красноречивыми жестами и махнув пистолетами. Потом осторожно каждый со своей стороны приблизились к ширме. И тут до них донеслись оттуда слабые звуки, как будто кто-то царапался в стенку. Подойдя еще ближе, они услышали женский голос, жалобно и невнятно о чем-то моливший. Клейтон знаками стал показывать полковнику, что надо тихонько отодвинуть ширму, но тот понял его превратно, если судить по мощному удару ногой, который он обрушил на створку. Ширма с грохотом опрокинулась, и когда облако пыли и опилок осело, стало ясно, что оба целятся в безобидную вешалку, на которой висит платье Янтарной Леди. При этом загадочные звуки не утихали и даже стали еще более отчетливыми. Клейтон вроде бы узнал голос Янтарной Леди, опять и опять жалобно тянувшей:
– Выпустите меня, ради бога, откройте, выпустите, откройте, я хочу выйти…
Агент направился в угол комнаты, внимательно изучил его и обнаружил узкую щель в оклеенной обоями стене – благодаря остроумно продуманному оптическому эффекту щель было почти невозможно заметить. Однако, когда они осматривали комнату перед сеансом, этой щели там точно не было. А теперь она появилась. Клейтон сунул туда один из своих металлических пальцев и наткнулся на крошечную пружинку, которая мгновенно пришла в действие. Две панели со скрипом разъехались, и за ними, в углублении, они увидели Янтарную Леди. Она стояла на коленях с залитым слезами лицом и скребла пол окровавленными ногтями, повторяя непрерывно:
– …Откройте, выпустите меня, откройте, ради бога, выпустите…
Заметив, что в ее убежище проник свет, медиум подняла глаза и завизжала, вытянув вперед руки, словно защищаясь от человека, который наклонился над ней.
– Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы вы возвращались! Не хочу! Зачем вы все опять вернулись? Прочь! Навсегда! Возвращайтесь обратно к себе в преисподнюю!
Без лишних церемоний Клейтон схватил ее за руки и швырнул полковнику Гарику, рядом с которым стоял капитан Синклер.
– Держите ее крепче! – велел он, не сознавая, что только что отдал приказ собственному шефу.
Правду сказать, в этот миг Клейтон не видел ничего, кроме куска пола, который недавно царапала Янтарная Леди. Он наклонился, решительно смахнул остатки опилок с кровью и даже с обломками ногтей и внимательно пригляделся к деревянной поверхности, но не нашел там ничего примечательного. Работу неведомого умельца следовало признать безупречной – стык получился совершенно неразличимым, хотя Клейтон знал, что он там есть. Агент ударил по полу металлическим кулаком.
– Я знаю, что вы меня слышите! – крикнул он. – С вами говорит агент Корнелиус Клейтон из специального подразделения Скотленд-Ярда. Именем ее королевского величества приказываю вам открыть люк и немедленно выйти. Кто бы вы ни были, выходите. С поднятыми руками.
Последовало тяжелое, напряженное молчание. Клейтон поднял кулак, чтобы снова ударить в пол, но тут раздался мужской голос, слабый, глухой и едва ли не робкий:
– Я не могу открыть люк. Механизм заклинило и… Я тут внизу… попал в ловушку.
– Кто вы такой? – спросил Клейтон, не веря, что этот испуганный голос принадлежит мощному мужчине, с которым он совсем недавно вступил в схватку.
– Я Генри Бленделл, архитектор ее величества, награжденный Золотой медалью Корпуса королевских инженеров Англии, почетный специалист по автоматическим механизмам общества часовщиков и конструкторов Праги, автор проекта знаменитого секретного подземного хода из замка…
Клейтон не видел реакции людей, стоявших у него за спиной, он сам был огорошен. Сэр Генри Бленделл? Агент постарался вспомнить облик архитектора: мужчина преклонных лет, но при этом атлетического сложения, среднего роста, с седыми волосами… Да, вполне можно было допустить, что, нарядившись соответственным образом, он сыграл роль призрака… Краем глаза Клейтон посмотрел на фонограф. Суматоха, царившая в зале, не помешала аппарату продолжать вести запись. Клейтон оперся руками о пол, наклонился еще ниже и сказал громко и отчетливо: