Карта неба
Шрифт:
— Вы уверены в этом, Рейнольдс? — снисходительным тоном проговорил Аллан. — Оглянитесь вокруг: вот «Аннаван», одно из самых современных судов нашего времени, однако спустя почти четыреста лет единственное, что отличает его от простой каравеллы, — это использование угля наряду с энергией ветра да замена дерева металлом. А всего в нескольких милях отсюда лежит аппарат, прибывший из другого мира, нечто настолько передовое, что даже не снилось нашим гениям. Подумайте, какая цивилизация могла создать подобную машину и какие еще чудеса, возможно, приберегает для нас общество, сумевшее произвести подобное. Элексир от старости? Уничтожение всего того, что является источником самых жутких наших мук и страданий? Произведенные по нашему образу и подобию существа, выполняющие за нас самую тяжелую и нудную работу? Возможно, бессмертие? Скажите, Рейнольдс, куда после этого направят свои взоры верующие? Боюсь, что, когда все это станет явью, никого уже не заинтересует то, что может предложить нам Бог со своим Царством небесным, — назидательным тоном произнес сержант, любитель изрекать подобные фразы, достойные быть высеченными в мраморе.
Рейнольдс не знал, что на это возразить, и не в последнюю очередь потому, что на самом деле был согласен со всем, что говорил Аллан, буквально с каждым его словом. Оба замолчали, любуясь танцем огней во льдах. В любом случае, подумал Рейнольдс, не все ли равно, будет через пятьдесят лет человек по-прежнему верить в Бога или станет поклоняться полосатому скунсу, а следовательно, незачем тратить время на пустые споры.
Но тут из недр судна внезапно донесся какой-то шум, заставивший их прервать разговор. Похоже, голоса доносились из лазарета. Что там могло случиться? Неужели Карсон разбушевался, оставшись без одной ноги? Как и другие вахтенные, Аллан не осмелился покинуть свой пост, и в итоге Рейнольдс, пожав на прощанье плечами, стал единственным, кто нарушил ледяную тишину палубы, бросившись бежать к ближайшему люку. Ему удалось не споткнуться о разбросанные там и сям предметы и не поскользнуться на снегу, тонким слоем покрывавшем палубу. Он уже исчерпал свои права на ошибку в этой экспедиции. Передвигаясь мелкой рысцой, которая выглядела скорее нелепой, чем осторожной, он спустился на нижнюю палубу и направился к лазарету. У его дверей толпились любопытные. Он отодвинул их в сторону, и, когда вошел внутрь, поистине Дантова сцена предстала перед его глазами, лишив дара речи. Капитан Макреди стоял посреди комнаты с бледным, искаженным от страха лицом.
Причиной того было растерзанное тело доктора Уокера. Оно валялось на полу, словно сломанная кукла. Кто-то, а вернее сказать, что-то, потому что ни один человек не мог бы сотворить такого с себе подобным, с ужасающей тщательностью растерзало его на части. У него была до самого плеча оторвана правая рука, отсечены обе ноги и настолько глубоко перерезана глотка, что сквозь разрез можно было различить, позвонки. Вдобавок у несчастного была вскрыта грудная клетка, а то, что прежде находилось внутри, будь то органы, кишки или куски ребер, теперь валялось на полу. Казалось, некий ребенок рылся в сундуке в поисках какой-то игрушки. Стены были забрызганы кровью и чем-то липким. Рейнольдсу казалось невероятным, что все эти кусочки, должным образом соединенные и собранные, составили бы в итоге доктора Уокера, мыслящую и веселую личность, который еще час назад, встретившись Рейнольдсу в коридоре, поинтересовался, как его рука. А посреди этого разгрома, съежившись и дрожа на своей койке с видом человека, прошедшего через весь ужас, какой только может произойти на этом свете, лежал матрос Карсон. Рейнольдсу не составило большого труда заключить, что виновником бойни был спустившийся с небес демон, он же марсианин, если верить Аллану. Он понял, что человек у монстра вызывал не больше уважения, чем полярный медведь, и что к тому же пришелец мог проникнуть на судно незаметно для всех. Это открытие заставило его похолодеть и расстаться с остатками радости или воодушевления, которые он еще совсем недавно испытывал, когда весело рассуждал с Алланом о пришельце. То, что он теперь испытывал, имело другое название. Это был страх, страх, какого он никогда не ощущал, страх, напоминавший о его хрупкости, о его ничтожности, о его прискорбной уязвимости и особенно о крайней самонадеянности в том, что касается его планов обрести величие.
— Боже праведный… — пробормотал капитан, не в силах отвести глаза от растерзанного трупа.
Немного придя в себя, он подошел к Карсону и стал было расспрашивать его, но матрос впал в каталептическое состояние. Макреди пробовал его трясти, отвесил ему несколько затрещин, однако тот никак не реагировал. Видимо, поняв, что впустую тратит время, капитан резким движением отодвинул Рейнольдса от двери и обратился к своим людям:
— Слушайте все. Скорее всего, тварь, что устроила такое с доктором Уокером, все еще находится на судне. Отправляйтесь в арсенал, возьмите столько оружия, сколько сможете унести, и обыщите судно сверху донизу.
И Рейнольдс вдруг оказался в лазарете один, не считая Карсона, и только слышал, как вдалеке капитан отдавал приказания. Сдерживая тошноту, он снова оглядел жуткую груду того, что осталось от доктора. Потом перевел взгляд на Карсона. Не потому ли он дрожит, подумал Рейнольдс, что предчувствует свою смерть и гибель всего экипажа, поскольку понял своим убогим умишком: ничто человеческое не способно противостоять тому, что он увидел. Им не удастся защитить себя. Он прикончит всех, одного за другим, на этой затерянной льдине, пока Бог отвернулся и смотрит в другую сторону.
V
По приказу Макреди матросы тщательно обыскали судно вплоть до последнего уголка в каждом трюме и на каждой палубе. С мушкетами на изготовку они осмотрели угольную яму, пороховой погреб, где дожидались своего часа различные боеприпасы, и даже заглянули внутрь топки в машинном отделении, не забыв также про кладовку с одеждой. Но нигде не обнаружили следов звездного демона. Похоже, расправившись с врачом, он просто-напросто испарился. Не отыскали они и каких-либо повреждений в корпусе либо отверстия, через которое марсианин, или кто там это был, мог проникнуть на «Аннаван». Растерявшийся Макреди не придумал ничего другого, как только удвоить посты, а также расставил нескольких человек цепью вокруг «Аннавана». На сей раз, если пришелец попробует снова подняться на судно, это не пройдет незамеченным. Мало того, он получит хороший заряд в задницу. После чего он, капитан, собственноручно отрежет ему яйца или что там у монстра болтается между ног.
К сожалению, нововведения не уничтожили страх в глазах матросов, не перестававших раз за разом обыскивать судно и расспрашивать своего товарища Карсона, что он видел. Они хотели знать, как выглядит монстр, спустившийся с небес, чтобы покончить с ними. Однако описание, сделанное Карсоном, разочаровывало. Матрос лежал на одной из коек в лазарете, одурманенный опиумом, и только-только начал ощущать как приятное и безобидное щекотание прикосновение зубьев ножовки, с помощью которой врач намеревался отпилить ему ногу, как вдруг огромная тень ворвалась в лазарет и набросилась на доктора Уокера. Перепуганный Карсон не мог понять, то ли это галлюцинации, вызванные действием опиума, то ли все происходит в действительности и только кажется бредом, и приготовился умереть таким же способом, гадая, почувствует ли он, когда монстр начнет его расчленять, что-нибудь кроме приятной щекотки. Но, на его счастье, крики товарищей встревожили демона, заставив его быстро ретироваться. Что касается облика пришельца, то Карсон давал очень невнятное и неудовлетворительное его описание, не прибавившее ничего нового к тому, что вывел Петерс на основе следов. У марсианина действительно были когти, а не копыта, и весь его облик внушал ужас, но больше из рассказчика ничего нельзя было вытянуть, даже того, какого цвета у пришельца кожа. Карсон был от природы неразговорчив и, хотя прекрасно знал, когда нужно поднять тот или иной парус, чтобы использовать ветер, не обладал обширным запасом слов, чтобы описать существо, которое, вероятно, не было похоже ни на что виденное им раньше. Когда он оправился от испуга, ему перевязали маленькую ранку, оставленную пилой на коже, потому что никто не решился продолжить ампутацию, начатую врачом, и велели не покидать лазарета в надежде на чудо или на то, что в конце концов карты решат, кто должен взять в руку ножовку и избавить его от мук.
На следующее утро останки доктора Уокера были похоронены во льдах в гробу, сколоченном корабельными плотниками. Конечно, в могиле лежала лишь кучка разрозненных частей тела, ибо с его смертью на борту судна не осталось врача, способного сложить головоломку, в которую превратил доктора звездный монстр. С помощью кирок и лопат была выкопана могила, и в нее опустили гроб, покрытый национальным флагом. Место его вечного упокоения было отмечено простой доской, на которой было написано:
Памяти доктора Френсиса Т. Уокера, ушедшего из жизни 4 марта 1830 года от P. X. на борту «Аннавана» в возрасте 34 лет.
Метис забил ее в смерзшуюся гальку громадной кувалдой. Церемония проходила неподалеку от судна и, хотя выглядела торжественной, была проведена с плохо замаскированной поспешностью, так как никому не хотелось слишком долго находиться на жутком морозе, тем более когда в окрестностях рыскал монстр.
После похорон Рейнольдс забрался в свою каюту, улегся на койку, закрыл глаза и, стараясь не обращать внимания на вездесущий скрежет корабельной обшивки, принялся размышлять о последних событиях. Понятно, что в свете новых фактов разговор, который они с Алланом вели несколько часов назад, рассуждая о звездном демоне с веселой беспечностью школьников, решающих, приглашать нового однокашника на свой день рождения или нет, оказался совершенно бессмысленным. Однако, хотя теперь самым логичным было признать, что у монстра нет особого желания брататься с ними и что он скорее склонен нести смерть и уничтожать жизнь в любых ее проявлениях, будь то полярный медведь или опытный врач, Рейнольдсу не хотелось отказываться от своего намерения мирно побеседовать с пришельцем. Должен ли он выбросить эту идею из головы только потому, что существо столь неделикатно обошлось с доктором Уокером? Но, возможно, оно до сих пор не поняло, что они тоже разумные существа и при желании с ними можно прекрасно общаться? Да-да, наверное, пришелец воспринимал землян как обычных тараканов, уничтожая их без малейших угрызений совести. Тут Рейнольдс одернул себя, поняв, что ищет оправдание буйному поведению монстра, в то время как должен признать: по неизвестной причине демон хочет истребить их, зверски расправиться с каждым, и их спасение состоит в том, чтобы прикончить его раньше, чем он прикончит их. Хотя, разумеется, и в этом Рейнольдс не мог быть до конца уверен. По сути дела, единственный вывод, к какому они могли прийти, заключался в том, что они не могли прийти ни к какому выводу Им не хватало фактов. Рейнольдс вздохнул и сел в кровати. Наверное, они могли бы установить истину, если бы спокойно оценили ситуацию и не поддались панике. «Нельзя отбрасывать такой вариант только потому, что они пока не знают, с чем столкнулись», — подумал Рейнольдс. Он встал и решительно направился к Макреди с намерением обсудить ситуацию.
Капитанская каюта была раза в четыре больше, чем у него, так как располагалась по всей ширине кормы и включала внушительную библиотеку и огромную кладовую, где теснились окорока, сыры, банки с малиновым джемом, мешки с чаем, бутылки отборного бренди и прочие лакомства, оплаченные им из своего кармана. Кроме того, у Макреди был собственный гальюн, где он мог отвлечься от многотрудных забот, — маленькая каморка по правому борту, предмет зависти Рейнольдса, считавшего ее главной роскошью, уголком цивилизации, несущим утешение, хотя и неуместным. Капитан налил ему в стакан бренди и указал рукой на кресло, не предложив вначале посетить туалет, за что глава экспедиции был бы ему благодарен.