Картина
Шрифт:
Как бы случайно было устроено так, что в школе оказались в это время заведующий гороно и военком; разумеется, пригласили и Тучкову. Рассказать про картину Лосев мог бы и сам, но он предпочел быть в стороне, сохраняя свободу маневра.
Тучкова повела объяснения бойко, с некоторой заученностью, — и это было хорошо, потому что внушало доверие. В нужный момент она сказала:
— Теперь самостоятельно сравните красоту натуры с красотой, найденной художником в пейзаже. Почувствуйте, в чем разница… определите стиль художника… Посмотрите, как написаны стены…
Никогда он не подозревал, что можно столько разглядывать одну и ту же картину и получать удовольствие.
На том берегу крикливо плескалась ребятня, у моторки возились парни в плавках и рубахах. Сушилось белье на длинной веревке, подпертой в середине жердиной. Все это нарушало сходство, и Лосев досадовал. Каменев же замечал совпадение и восторгался, сличая новые подробности. Он отходил, смотрел так и этак, прицокивал от удивления.
— Надо же, устроили такую параллель.
Тучкова взглянула на Лосева неясно, за стеклами очков он уловил страх — так ли, мол, говорила, справилась ли? От бойкости ее не осталось и следа. Перед ним стояла не учительница, не экскурсовод, а девчонка, оробелая, удрученная тем, что могла все испортить. Она не обращала внимания на Каменева, не слышала его возгласов, ей важен был лишь Лосев, и то раздражение против нее, что накопилось у Лосева, растаяло, растворилось без остатка. Он ободряюще улыбнулся, она просияла, он зачем-то еще кивнул ей, и от этого она покраснела совсем неуместно-счастливо. «Что с ней?» — удивился Лосев и тотчас сказал:
— Это все Татьяна Леонтьевна придумала, — показал на нее, на ее пылающее лицо. — Народишко и пользуется ее патриотизмом. По правде говоря, сомневалась она насчет художника, но мы по своей темноте так рассудили…
— Да я… я не сомневалась, — вмешалась было Тучкова.
— Сомневалась… Не стыдись, ничего тут зазорного, — нажимая, сказал Лосев. — Мы ж здесь не спецы. Мы не знаем, как он числится. Нам что важно — наш городской пейзаж создан. Ничего другого, — он вопросительно остановился. — Конечно, может, мы чего не учитываем…
— Ладно, не прибедняйтесь, — сказал Каменев. — Это вы хорошо придумали.
— Из областного музея приезжали, — сказал военком.
— И что? — спросил Каменев.
— Вроде поддержали.
— Передайте спасибо им, — сказал Лосев.
— Передам, передам, — довольно сказал Каменев. — Тут специалистом не надо быть. Талант он потому и талант, что все, кто любит живопись, чувствуют…
И зампред даже несколько посмеялся над провинциальными их опасениями — данный художник упоминается в центральной печати, имя знаменитое, картина реалистичная, на местном материале, какие могут быть возражения, — что и требовалось Лосеву. Далее разговор перешел на экскурсии, Тучкова не утерпела, принялась расписывать популярность этой выставки, что Лосеву показалось ненужным. Все же, как ни говори, — самовольство, и неизвестно, как оно может быть воспринято.
На гладком, всегда приветливом лице Каменева трудно было что-то прочитать. Зампред принадлежал к тому типу руководителей, которые не показывают своего личного отношения к вопросу, зная, что их отношение еще не решает и может только попутать людей.
Насчет Тучковой он сказал, что сие есть эксплуатация человека, да еще при ее скромном учительском жалованье это совершенно неблагородно… Вышел как бы упрек Лосеву, впрочем приятный, поскольку слова Каменева косвенно разрешали экскурсии и рекомендовали все это оформить. Еще лучше было бы не хвастаться экскурсиями, лучше было бы, если бы Каменев сам, первый, порекомендовал организовать экскурсии и нечто вроде выставки, и можно было бы ему доложить об успехе его предложения. Тем самым он брал бы на себя ответственность, стал бы крестным…
— Как тут оформишь, — сказал Лосев побезнадежнее.
Каменев, высокий, стройный, несмотря на свои пятьдесят пять лет, приобнял Тучкову, наклонился и на ухо сказал:
— Мы-то его держим за опытного мэра. Хозяин такого города и нате вам, не может изыскать средств… Заварил кашу, так не жалей масла. Вот я был во Франции, там, случись у мэра подобная приманка, он бы раздул рекламу по всей округе — щиты на дорогах, передачи по телевидению. Большой доход извлек бы. А мы не умеем… Взвалила на себя Татьяна Леонтьевна — и ладно, все норовим подешевле, на энтузиазме…
Надо было дать ему разговориться, может, он и расщедрился бы на полставки музейной; к сожалению, Тучкова прервала его, стала уверять, что для нее-экскурсии удовольствие, ее работа учителя рисования обрела новый смысл, что сейчас хочется пропустить побольше народа, пока все не кончилось.
Слово «кончилось» зампред понял как осень, когда природа пожелтеет и сходство пропадет, но Тучкова разъяснила, что пейзаж исчезнет не на сезон, а навсегда, поскольку тут произойдет стройка филиала завода вычислительных машин.
На вопросительный взгляд зампреда Лосев подтвердил, что стройка скоро начнется, идет она по республиканскому списку, место выделено давно, есть, правда, другие удобные площадки с километр ниже по реке, к окраине города…
В свое время он торговался с проектировщиками, кое-чего ему удалось для города добиться, в смету обещали заложить большой участок канализации по той стороне, трансформаторную подстанцию на два трансформатора, с тем, чтобы обеспечить мощностью целый район… Ничего этого он не стал рассказывать Каменеву, он ожидал его реакции: например, зампред мог сказать, что стройку надо сдвинуть отсюда, или что можно этот вопрос пересмотреть, или хотя бы что тут следует взвесить все за и против, но Каменев задумался о чем-то другом, остановился снова перед картиной. На чистом, хорошо выбритом лице его вместо какого-либо выражения появились ничего не значащие маленькие домашние морщинки, он вздохнул, поскреб шею.
— Вот и Татьяне Леонтьевне вопросы задают, — попробовал Лосев сделать еще один заход, — критикуют городские власти за эту стройку.
— И что же она? — спросил Каменев.
— А что она может?
Каменев задумчиво посмотрел на Тучкову.
— Я им отвечаю, что если бы от товарища Лосева зависело, он бы, конечно, предотвратил, — сказала Тучкова.
Каменев хмыкнул.
— Это я точно знаю, — горячо сказала Тучкова.
— Вполне возможно, — согласился Каменев, оглядывая кабинет с чучелами на шкафах, укрытыми бумагой, скелетом, завернутым в простыню, и эту картинку на стене, все это с какой-то своей мыслью, словно увязывая в один узел, вздохнул, покачал головой почти безнадежно. Куда ж картину девать после того, как стройка начнется? Здесь-то ей висеть уж ни к чему! Никто, конечно, об этом не думал. Тучкова плечами пожала. Каменев подождал секунду, другую и, придя на помощь, предложил после начала стройки передать картину в областной музей. Предложил, сочувствуя, выручая, помогая пристроить, — а рядом с картиной можно будет повесить цветное фото Жмуркиной заводи в нынешнем, еще нетронутом виде.