Шрифт:
Фомин Егор
Картинки без рамки
1
...все стихло. Осталась только бесконечная безжизненная истресканная пустыня, и толпа с одного ее края.
Абсолютная тишина первого мига нарушилась легким шепотком, который не растворился в тиши, а упал на единственную ныне плодородную почву. И вот уже надо всей толпой колышется полог разговоров шепотом.
Только один из тех, что стояли в первых рядах, не говорил со всеми, не шептался. Он молча смотрел в изможденную даль, не в силах отвести
– Все-таки надо сходить, - тихо, одному себе сказал он, ступая на коросту пустыни.
Он сказал тихо, но услышали все и отшатнулись. Но он шел вперед, не оглядываясь, не раздумывая, и мертвая земля послушно ложилась под его шаги.
Одинокая фигура в безбрежной пустоте.
Вновь начался шепот.
Но один, тот, который часто ходил с ним, не шептался, он смотрел на него и цепочку рассыпающихся в прах следов, не в силах отвести взгляда.
– Пропадет, - решил он, ступая за грань.
Недолго пустошь несла на своей израненной груди двоих: того что шел и другого, который старался догнать его. Несмело, неуверенно, оглядываясь с каждым шагом, пошел за ними третий.
Шепота больше не было. И в опустошенную равнину ступали все новые и новые...
люди...
2
... здесь нет ничего кроме огромного солнца и песка. Только две цепочки следов и два человека.
Обветренные опаленные лица. Морщины, словно в их глубине лежит песок.
Плотные одежды.
– Ты слишком часто смотришь назад, - грустно говорит человек, - что-то случилось?- Да, - шевелятся спекшиеся губы другого, - мы идем назад.
– Нет, - спокойно говорит первый.
– Мы идем назад, - с напором повторяет тот, - мы уже зашли слишком далеко. Здесь ничего нет! Мы должны вернуться!
– Нет, мы должны идти вперед, - слова спокойно падают на песок.
– Мы должны вернуться!
– гремит в дрожащем мареве, - там же ничего нет! Надо вернуться!
– Мы пойдем вперед.
– Ты не понимаешь!
– Я все понимаю, - слова грустны и усталы, - я понимаю. Я иду вперед.
– Нет! Ты не можешь идти один! Мы вернемся вместе!
– сжимаются кулаки.
– Я могу идти один, - печаль в глазах, - ты можешь идти один...
– Нет! Как же ты не понимаешь?!
– громкие слова бегут песком сквозь пальцы, - Ты что? Я не вернусь один! Я не могу вернуться один! Мы поворачиваем вместе!
Человек качает головой, поворачивается спиной и делает шаг.
– Стой!
– разворачивает его грубый рывок, трещит ткань на плече, блестит сталь, - ты никуда не пойдешь!
Человек молча смотрит в глаза другому человеку. Сталь дрожит, отбрасывая блики на песок. Немигающий взгляд.
Долгий, словно жизнь. Долгая непрожитая жизнь. Пальцы разжимаются, нож падает в песок. Человек разворачивается и шагает прочь.
Здесь нет ничего, кроме знойного жестокого солнца и песка. И цепочки следов...
3
... по тропинке к дому человека неслышно бежит волк. Несколько поворотов тропы и меж деревьев мелькнет поляна, а над ней горит приветливый свет окна. Волк останавливается и задумчиво смотрит на поставленный на тропе капкан.
Человек обязательно проверит капканы. Утром. Или завтра вечером. Волк подождет.
Зверь ложится на тропе, но смутное беспокойство мешает ему задремать. Человек недоверчив. Он никогда не подойдет близко к свободному зверю. А о чем можно поговорить, оставаясь далеко друг от друга?
Волк поднимается и, тяжело вздохнув, кладет лапу в капкан...
4
...комната есть в каждом доме. В каждом доме, построенном мужчиной.
Когда в ней никто не живет, это сразу заметно во всем доме. Он меняется. Становится не таким определенным.
И слабый налет беспорядка окутывает его. Выплескиваясь порой, даже из окон.
В комнате мало мебели. И потому в ней остается лишь идеально застеленная кровать, фотографии и старые подарки. И пыль. Эта комната очень быстро покрывается пылью. Толстым слоем мохнатой пыли.
И именно пыль из этой комнаты неспешно покрывает весь дом...
5
...он шел, а за его спиною неспешно гасли фонари...
6
...жалящей змеей бросается солнце в глаза любому, кто смотрит на арену без прищура. Потому мало кому заметна тяжелая складка поперек лба того, кто стоит в самом центре цирка. Зато все видят меч, лежащий у его ног. Меч ярко блестит.
– Ты будешь драться или умрешь!
– медным горном звенит над ареной.
Человек ничего не говорит. Даже не качает головой. Молча разворачивается и идет прочь.
Рассерженным ульем вскипает трибуна.
Крики. Всплески. Мусор на арене. Другой человек, стоявший за его спиной уверенно и четко делает шаг. Убежденно разворачивается его плечо и короткое копье молнией бросается в спину уходящего.
Человек останавливается. Вздрагивают плечи. Подгибается нога и он опускается на колено. Но потом встает, и все видят копье, лежащее на песке возле его ног. Копье ярко блестит.
Человек направляется прочь.
Коротким трубным вскриком звучит команда и тут же подхватывается прибоем возмущения трибун. Вскидывают луки стрелки, шипением наполняется воздух. Со всех сторон.
Человек на арене выгибается дугой, замирает на миг, чуть не падет на колено.
Яркий свет. На арену невозможно смотреть. Слишком бел песок. Слишком белы перья на стрелах. Слишком блестят наконечники стрел у ног человека, неестественно прямо стоящего посреди арены.
Он делает шаг. Другой.