Картонная пуля
Шрифт:
— …Только я-то свой заказ не аннулировал, — заметил я.
Костя почти не удивился:
— Один, что ли, пойдешь?
— Да хоть и один.
— Извини, коллега. Людей я тебе дать не могу. Они же не мне принадлежат. И сам пойти не могу. Не могу я поездку отменить.
Он вроде бы даже оттаял.
— Тебя убьют, — сообщил он на прощанье печально или даже с какой-то печальной нежностью.
Никого из знакомых, готовых хотя бы за деньги сходить на опасную стрелку, мне с ходу найти не удалось. Один просто сказал: «Нет, не могу», и уговаривать я не стал, двое других не отвечали по телефону, про четвертого жена сказала, что он
— Хорошо тебе, — заметил я, имея в виду повязку, — маскироваться не надо. Будешь, как маленький сугроб.
…Да, я соврал. А что мне оставалось?
Глава 25
При виде того, как Самаковский чуть ли не по-пластунски подбирается к наблюдательному пункту возле заснеженной ивы, меня неожиданно разобрал приступ странной веселости.
— Ну и кто это у нас? Змейка, ящерица или черепашка?
— Не понял, — стряхивая снег с куртки, Самаковский окинул меня подозрительным взглядом на предмет, не треснул ли у партнера шифер.
— Анекдот такой. К психиатру в кабинет вползает пациент. Тот к нему этак доверительно обращается: «Ну и кто это у нас? Змейка, ящерица или черепашка?» — «Да нет, доктор, вы не поняли, я нормальный, просто я высоты боюсь»…
Увы, Самаковскому история удовольствия не доставила.
— Это у меня так, — объяснил я, скривившись, — нервное. Не обращай внимания.
— Че морщишься?
— Чайник разваливается.
— У меня тоже…
…Три часа назад из Новосибирска сквозь снежные заносы я дозвонился до дома отдыха «Боровое» и поинтересовался у поднявшей трубку тетеньки, судя по голосу, с вайтлсом так примерно полтора на полтора, во что встанет недельный отдых на двоих в их уважаемом заведении. Оказалось, что за сутки в приличном двухкоечном номере главного корпуса нужно заплатить двести пятьдесят рублей, в каковую сумму, правда, не входит питание. Можно также арендовать один, из четырех отдельных коттеджей, но это под силу обеспеченному человеку.
— А большое ли у вас там сейчас население? — поинтересовался я.
— Сейчас не сезон, — ответила полтора на полтора. — Пол-этажа работает.
— Как это?
— Ну, комнат шесть-восемь занято.
— Что-то не густо.
— И в коттеджи часто заезжают, — обиделась за фирму администраторша. — Сегодня, например, ребята заехали молодые. У нас хорошо для отдыха — баня, природа, кафе есть, дискотека.
— Да я наоборот. Мне, наоборот, тишины хочется и уединения с природой.
— Так уезжают же все скоро, — моментально перестроилась собеседница. — Завтра у двух семей путевки заканчиваются. И которые в коттедже, тоже только до завтра…
— Подумаем, — пообещал я.
А что думать? Ехать надо и на месте разбираться…
…Погодка выдалась самая благоприятная для проведения спецакций — минус два-три, легкий ветерок, прозрачный тонкий снежок и половинка луны над лесом на противоположной стороне залива. Ни разу не слышал подобного определения, но, наверное, это должно называться — слепой снег.
Часа полтора, меняя диспозиции с целью выбрать лучшую, мы с Самаковским вели наблюдение, в том числе и с помощью бинокля, за двухэтажным коттеджем ручной работы с тремя прикорнувшими у резного крыльца автомобилями — трехсотым «мерсом», «Хондой» и «девяткой».
От прочих корпусов дома отдыха наш коттедж отделял негустой утонувший в снегу березовый перелесок, то есть поставили домик слегка в сторонке, наверное, для таких, как я, предпочитающих уединение с природой, что теоретически должно было облегчить нашу с Самаковским задачу в плане техники безопасности для непричастных лиц.
Определившись на местности, мы устроились в укромном местечке за ивами метрах в тридцати от строения. Отсюда просматривались и главное крыльцо с машинами, и еще один выход, от которого тропинка, протоптанная в снегу, сбегала к заливу, где руки энтузиастов-моржей пробили во льду квадратную полынью, примерно метра два на два, и из кусков льда выложили вокруг стенку, чтобы ветром не продуло обнаженные тела.
Тропинка, как мне объяснил Самаковский, по прямой соединяла ледяной бассейн с баней. Оказывается, Серега здесь уже бывал несколько лет назад в компании с тем же Соколовым еще до того, как я поступил к Соколову на службу. Согласно Серегиным воспоминаниям, первый этаж домика занимали тренажерный зал, большая гостиная с камином, она же столовая, и собственно сауна, на втором этаже размещались пять или шесть отдельных комнат для иных утех, холл и бильярдная.
Свет горел почти во всех окнах, но тени за шторами пока мелькали лишь на первом этаже, откуда доносились также музыка, нечленораздельные выкрики и гогот, как мужского, так и женского происхождения. Теней было много.
— Не многовато ли их там? — еще в самом начале засомневался Самаковский. — На двоих-то?
— Не ссы, это они на военную хитрость пустились, — успокоил я.
— Как это?
— Как три мушкетера во время завтрака в бастионе Сен-Жермен. Вместе со слугами их было всего восемь, но они выставили много-много ружей из всех бойниц, испанцы испугались, что их там целый полк, и долго не решались пойти в атаку.
— При чем здесь испанцы?
— Это такая известная военная хитрость. Они специально мелькают, чтобы мы решили, что их там человек двадцать, и испугались.
Самаковский сообразил, что это шутка, но и не подумал улыбнуться, а вместо этого взялся за подсчеты…
…А я и не утверждаю, что удачно пошутил, это у меня от нервов язык развязался.
— …Три тачки, — считал Самаковский, — максимум, пятнадцать человек.
— А минимум трое, — сделал я попытку его успокоить.
— Минимум — это вряд ли.
— Так и максимум может быть другой. Например, они целый автобус заказали, автобус их доставил и уехал в свое ПАШ…
Я лично для себя остановился на цифре двенадцать. Зная привычки обеспеченных братанов, можно предположить, что количество дам в компании превышает мужской состав. Четверо-пятеро ребят и семь-восемь заказных девушек — нормальный расклад для дня рождения.
— Хочешь чаю? — неожиданно предложил Самаковский.
— Хорошо бы пива.
— Пива нет.
Достав из небольшого кожаного рюкзачка пол-литровый термос, Самаковский пояснил:
— Ира снарядила.
— Настоящая жена боевика! — похвалил я.
— Да она не в курсе.
— Да это я опять типа шучу, удержаться не могу.
— Тс…
Действительно, со стороны бора раздались голоса и скрип снега.
Известно, что ночь — это время, когда силы зла ползают по земле беспрепятственно. Но еще я заметил, что ночь — это время, когда на земле беспрепятственно плодятся силы романтизма. Есть люди, которые любят купаться при луне, а есть отдельные, которые при луне катаются на лыжах. Жителю солнечного Крыма подобный романтизм в принципе недоступен, даже как идея.