Карты на стол
Шрифт:
– Вы так и действуете всегда, майор Деспард?
– Как правило, – просто ответил тот. – Суммируйте ваши соображения, выработайте линию, взвесьте все «за» и «против», принимайте решение и следуйте ему. – Он плотно сомкнул губы.
– И после этого ничто не собьет вас с пути? – спросил Пуаро.
– О, этого я не говорил. К чему упорствовать? Сделали ошибку, признайте ее.
– Следовательно, вы, майор, ошибки редко совершаете.
– Все мы ошибаемся, мсье Пуаро.
– Некоторые делают их меньше, чем другие, – весьма холодно возразил Пуаро, возможно из-за местоимения, которое тот употребил.
Деспард взглянул на него, слегка улыбнулся и сказал:
– Неужели вы никогда не терпели неудач,
– Последний раз двадцать восемь лет назад, – произнес тот с чувством собственного достоинства. – И даже тогда были обстоятельства. Но не в этом дело.
– Звучит довольно впечатляюще, – сказал Деспард и спросил: – А как насчет убийства Шайтаны? Впрочем, это не в счет, ведь формально это не ваше дело.
– Не мое дело, нет. Но все равно оскорбление для amour propre. [76] Я считаю это верхом наглости. Вы понимаете, ведь убийца действовал у меня под носом, подвергнуты осмеянию мои профессиональные данные.
76
Самолюбия (фр.).
– Под носом не только у вас, – сухо сказал Деспард. – Но и уголовно-следственного отдела.
– Вот это было, вероятно, серьезной ошибкой, – мрачно заметил Пуаро. – Добродушный, прямолинейный инспектор Баттл, может, и имеет сходство с дубом, но в голове у него отнюдь не опилки.
– Согласен, – сказал Деспард. – Он только прикидывается мямлей, в действительности же очень умный и способный офицер.
– И я думаю, он хорошо проявляет себя в деле.
– Да, совсем недурно. Видите того симпатичного парня с военной выправкой на заднем сиденье?
Пуаро посмотрел через плечо.
– Сейчас здесь никого, кроме нас, нет.
– А-а, значит, внутри. Ни на шаг от меня не отстает. Очень расторопный. Внешность меняет. Большой мастер.
– А вас не обманешь. Глаз у вас острый.
– У меня хорошая память на лица, даже на лица чернокожих, а это совсем не пустяк.
– Вот такой человек мне и нужен, – сказал Пуаро. – Какая удача, что я вас сегодня встретил! Мне нужен человек с верным глазом и цепкой памятью. Malheureusement, [77] такое сочетание редко. Я ставил вопрос доктору Робертсу – безрезультатно, мадам Лорример – то же самое. Теперь я испытаю вас и посмотрю, добьюсь ли желаемого. Вернитесь мысленно назад, в комнату мистера Шайтаны, где вы играли в карты, и скажите, что вы помните.
77
К сожалению (фр.).
Деспард удивился:
– Не совсем понимаю вас.
– Опишите мне комнату, ее обстановку, предметы.
– Не знаю, смогу ли тут помочь, – медленно произнес Деспард. – Эта комната была не из приятных, на мой взгляд. Непохожа на комнату мужчины. Много парчи, шелка и всякой дряни. Такая же, как и сам Шайтана.
– Подробности, пожалуйста…
– Боюсь, не обратил особого внимания… Ну, несколько хороших ковров. Два бухарских, три или четыре отличных персидских, в том числе Хамадан [78] и Тебриз. [79] Довольно хорошо обработанная голова южноафриканской антилопы, нет, – она была в холле. От Роланда Уорда, я полагаю.
78
Хамадан – ковер со стилизованным изображением людей
79
Тебриз – ковер с изображением центрального медальона в окружении меньших медальонов; использовались мотивы охоты, стилизованный цветочный орнамент. Выделывается в окрестностях города Тебриз (провинция Азербайджан).
– Вы же не думаете, что покойный мистер Шайтана увлекался охотой на диких животных?
– Нет, не думаю. Держу пари, он ничем другим не занимался, кроме сидячих игр. Что еще там было? Простите, что подвожу вас, но я действительно мало чем могу помочь. Везде лежало множество безделушек. Столы от них ломились. Единственная вещь, на которую я обратил внимание, – это довольно смешной идол. Остров Пасхи, [80] наверное. Хорошего полированного дерева. Такие попадаются редко. Кроме того, были разные малайские штуковины. Нет, сожалею, но я вам не помощник.
80
Остров Пасхи – вулканический остров в восточной части Тихого океана. Принадлежит Чили.
– Неважно, – сказал Пуаро, словно слегка раздосадованный, и продолжал: – Вы знаете миссис Лорример. Представить себе не можете, какая у нее память на карты! Она смогла припомнить почти все заявки и раздачи. Изумительно!
Деспард пожал плечами.
– Бывают такие женщины. Играют, я полагаю, целыми днями, часто неплохо играют.
– Вы бы не могли так, а?
Майор покачал головой.
– Я помню всего пару раздач. Одну, где я мог сыграть на бубнах, но Робертс перебил мне игру, а сам – подсел, только мы его не удвоили, к сожалению. Помню еще бескозырную. Ненадежное дело – все карты не те. Подсели без двух.
– Вы часто играете в бридж?
– Нет, так, иногда. Хотя игра эта хорошая.
– Вы ее предпочитаете покеру?
– Лично я – да. В покере слишком много азарта.
– Думаю, что мистер Шайтана не играл ни в какие игры, в карточные то есть, – задумчиво сказал Пуаро.
– Только в одну игру Шайтана играл постоянно, – мрачно заключил Деспард.
– В какую же?
– В самую подлую.
Пуаро помолчал немного.
– И вы это знаете? Или только предполагаете?
Деспард стал красным как кирпич.
– Вы имеете в виду, что следует сослаться на источник? Я полагаю, это правда. Словом, сведения точные. Я случайно узнал. Но я не могу открыть вам источник. Информация, которую я получил, адресована мне лично.
– Вы хотите сказать, что дело связано с женщиной или женщинами?
– Да, Шайтана – подлец, он предпочитал иметь дело с женщинами.
– Вы думаете, он шантажировал их? Интересно.
Деспард покачал головой:
– Нет, нет, вы меня не так поняли. В определенном смысле Шайтана был шантажистом, но не обычного толка. Для него не представляли интереса деньги. Он был духовным вымогателем, если только так можно выразиться.
– И он получал… что именно?
– Он получал удовольствие. Единственно, чем я это могу объяснить. Получал наслаждение, наблюдая, как люди боятся и дрожат перед ним. Я полагаю, это позволяло ему чувствовать себя не какой-нибудь букашкой, а человеком значительным. Весьма эффектная поза перед женщинами. Стоило ему только намекнуть, что ему все известно, как они начинали ему рассказывать такое, чего он, может быть, и не знал. Это удовлетворяло его своеобразное чувство юмора. Он самодовольно расхаживал потом с мефистофельским видом: «Я все знаю! Я великий Шайтана!» Шут проклятый!