Карты на стол
Шрифт:
– И вы предполагаете, что он таким образом напугал мисс Мередит?
– Мисс Мередит? – в недоумении посмотрел на него Деспард. – Я не думал о ней. Она не из тех, кто боится таких мужчин, как Шайтана.
– Pardon. Вы имеете в виду миссис Лорример?
– Нет, нет, нет. Вы меня неправильно поняли, я говорил вообще. Напугать миссис Лорример не так-то просто. И она не похожа на женщину с роковым прошлым. Нет, определенно я никого не имел в виду.
– Это, так сказать, обобщение, к которому вы пришли?
– Вот именно.
– Очень может быть, –
Деспард нетерпеливо перебил его.
– Абсурд. Этот человек был просто шут, ничего опасного в нем на самом деле не было. Но все же женщины опасались его. Нелепо! – Деспард вдруг поднялся. – Хэлло! Я слишком далеко зашел. Чересчур увлекся темой. Всего доброго, мсье Пуаро. Посмотрите вниз и увидите, как моя верная тень выйдет за мной из автобуса.
Он поспешно ретировался и сбежал по ступенькам вниз. Раздался звонок кондуктора. Но он успел сойти до второго. [81]
Посмотрев вниз на улицу, Пуаро обратил внимание на Деспарда, шагающего по тротуару… Он не стал утруждать себя разглядыванием его преследователя. Пуаро интересовало нечто другое.
Глава 16
Свидетельство Элси Батт
«Мечта служанок» – так едко прозвали сержанта О’Коннора его коллеги по Скотленд-Ярду.
81
В Англии в общественном транспорте первый звонок кондуктора предупреждает пассажиров о закрытии дверей, после второго двери закрываются и транспорт продолжает движение по маршруту.
Несомненно, он был видный мужчина. Высокий, стройный, широкоплечий. Но не столько правильные черты лица, сколько лукавый и дерзкий взгляд делали его неотразимым для прекрасного пола. Было ясно, что сержант О’Коннор добьется результатов, и добьется быстро.
И верно, уже четыре дня спустя после убийства мистера Шайтаны сержант О’Коннор сидел на дешевых местах в «Уилли Нилли ревю» [82] бок о бок с мисс Элси Батт, бывшей горничной миссис Краддок, 117, Норд-Адли-стрит.
82
Театр эстрады.
Тщательно выдерживая тактику наступательной операции, сержант О’Коннор как раз приступал к штурму.
– Вон тот тип на сцене напоминает мне, – говорил он, – одного из моих старых хозяев. Краддок фамилия. Забавный, знаете, был малый.
– Краддок? – повторила Элси. – Я когда-то работала у каких-то Краддоков.
– Вот здорово! Может быть, у тех самых?
– Жили на Норд-Адли-стрит, – сказала она.
– Когда я приехал в Лондон, я поступил к ним, – поспешно подхватил О’Коннор. –
Элси вскинула голову.
– У меня терпения на нее не хватало, вечно что-то выискивала и ворчала. Все ей не так.
– И мужу доставалось тоже, верно?
– Она всегда жаловалась, что он не уделяет ей никакого внимания, всегда говорила, что здоровье у нее никудышное, и все вздыхала, охала. А правду сказать, и не больная была вовсе.
О’Коннор хлопнул себя по колену.
– Вспомнил! Ведь что-то там такое было у нее с каким-то доктором? Крутила вовсю или не очень?
– Вы имеете в виду доктора Робертса? Очень симпатичный джентльмен был, очень.
– Все вы, девицы, одинаковы, – сказал сержант О’Коннор. – Как только мужчина перестает быть ангелом, вы сразу начинаете его защищать. Знаю я таких удальцов.
– Нет, не знаете. Вы совсем не правы насчет него. Он ничего такого не делал. Это не его вина, что миссис Краддок все время посылала за ним. А что доктору было делать? Если вы хотите знать, он вообще о ней не думал, для него она была пациентка, и все. Это она все устраивала. Оставила бы его в покое, так нет, не оставляла.
– Все это очень хорошо, Элси. Не возражаете, что я вас так называю – Элси? Такое чувство, будто знаю вас целую жизнь.
– Ну что вы! Конечно, Элси. – Она вскинула голову.
– Очень хорошо, мисс Батт. – Он взглянул на нее. – Очень хорошо, говорю я. Но муж, он не мог этого перенести, так ведь?
– Да, как-то он очень рассердился, – согласилась Элси. – Но если хотите знать, он был тогда болен. И вскоре, знаете, умер.
– Припоминаю, какая-то странная была причина, верно?
– Что-то японское это было… да, новая кисточка для бритья. Неужели они такие опасные? С тех пор мне все японское не по вкусу.
– «Английское – значит лучшее», – вот мой девиз, – нравоучительно произнес сержант О’Коннор. – И вы, кажется, говорили, что он поссорился с доктором?
Элси кивнула, наслаждаясь оживающими в ее памяти скандальными сценами.
– Ну и ругались они тогда, – сказала она. – По крайней мере, хозяин. А доктор Робертс был, как всегда, спокоен. Только все твердил: «Глупости!» и «Что вы себе вбили в голову?»
– Это, наверное, было дома?
– Да. Она послала за ним. А потом она и хозяин крупно поговорили, и в разгар ссоры явился доктор Робертс. Тут хозяин и обрушился на него.
– Что же именно он сказал?
– Конечно, считалось, что я ничего не слышу. Все это происходило в спальне у миссис. Ну, а я, раз что-то стряслось, взяла совок для мусора и принялась мести лестницу: надо же быть в курсе дела.
Сержант О’Коннор искренне одобрял такое решение, размышляя, какая удача, что к Элси обратились неофициально. На допросы сержанта О’Коннора из полиции она бы с добродетельной миной заявила, что ничегошеньки не слышала.
– Так вот, говорю, – продолжала Элси, – доктор Робертc, он вел себя тихо, а хозяин все время кричал.