Карты, золото, меч

Попов Илья В.

Немного подумав, Ивейн рассказал стражнику о том, что на самом деле произошло прошлой ночью в «Пьяном гремлине», не забыв упомянуть об участии в нападении на трактир Крысло, который мог быть причастен к убийству его двоюродного дяди Вильгельма. Хью лишь удивленно качал головой, слушая его историю.

— Если бы мы вправду грохнули того бедолагу, то с тобой бы церемониться точно никто не стал, — заверил его гремлин, используя этот железный аргумент в качестве подведения итога под рассказом Ивейна.

В этот момент послышался громкий настойчивый стук в дверь.

— Стража Распутья, откройте именем закона, — раздался громкий бас. — Нам сообщили, что здесь скрываются опасные преступники, разыскивающиеся за убийство стражника.

Ивейн мысленно

выругался — если вместе с гремлинами ищут и его, то идти в трактир «Храп кабана», когда стража прекрасно знает, что он снимает тут комнату, было одной из самых глупых его идей. Конечно, он и не думал, что окажется в розыске, но это самооправдание никак не помогало в сложившейся ситуации. Ивейн подскочил было к окну, но об этом способе побега можно было забыть. Внизу, прямо под окнами трактира стояло несколько стражников, сжимающих в руках копья. Стук повторился и тот же голос требовательно сообщил, что либо ему откроют дверь, либо через несколько секунд ее придется выбить. Ивейн в надежде оглянулся на своих друзей, но те тоже явно не знали, что предпринять, растерянные внезапным появлением стражи. Один лишь Шип с мрачным видом играл пальцами на рукояти меча, видимо, не собираясь отдавать себя в руки правосудия без боя.

К всеобщему удивлению, положение спас Хью. Подняв указательный палец к губам, толстый стражник подтолкнул Ивейна к гардеробу. Тот, мигом поняв, что хочет от него стражник, схватил гремлина за шкирку и впихнул его в шкаф. Они едва успели разместиться между грудой вещей, находившихся в гардеробе, как послышался стук поднявшегося засова и скрип двери. Тяжелые сапоги застучали по деревянному полу.

— О, здоровяк, и ты тут, — произнес все тот же басистый голос. — А мы вот парня того ищем. Говорят, он и те длинноухие ублюдки могут тут прятаться. Не видал их?

— Неа. Я все комнаты на втором этаже прочесал, их тут нет.

— Эх, жаль, капитан обещал щедро золотишка отсыпать тому, кто эту троицу ему в руки доставит. А вы тут никого не видели?

Судя по всему, теперь он обращался к друзьям Ивейна, находившимся в комнате.

— Увы, — произнес Гилберт. — Нам бы и самим золото тоже не помешало.

— А у кого оно лишним бывает? — стражник глухо расхохотался. — Ладно, Хью, пошли отсюда. Прочешем еще пару мест поблизости, может, они где-то прячутся.

Послышался звук удаляющихся шагов и хлопок двери. Ивейн осторожно приоткрыл дверцу шкафа. Хью, стоявший посередине комнаты, подмигнул ему и, забрав стоявший у стены меч, поспешил за своим другом. Шип, попытавшись заглянуть Ивейну через плечо, невольно навалился на него, и они вывалились из гардероба, подняв за собой кучу пыли.

Ивейн встал на ноги, отряхнулся и осторожно выглянул в окно. Через минуту на улице показался Хью рядом с каким-то пожилым седым стражником. Они что-то сказали скучающим на улице стражникам, те покачали головами, и они все вместе не спеша пошли вниз по улице. Ивейн облегченно вздохнул и лишь порадовался тому, что видимо, сумел убедить Хью в их невиновности. Однако времени оставалось все меньше — судя по всему, теперь за ним, Шипом и Буги охотится вся местная стража, и шанса на ошибку у них больше не было.

— Фух, — с облегчением выдохнул Шип. — Я уж думал все, конец нам.

— Думаю, вам обоим лучше тут больше не появляться, — покачал головой Громхак. — Капитан вполне может поставить пару стражников наблюдать за трактиром.

Ивейн был полностью согласен с орком, поэтому, перед тем, как идти к алхимику, он перетащил всю свою скромную поклажу в комнату к Гилберту. Выйдя из трактира, Шип предложил на всякий случай проведать Буги. Тем более, убежище гремлинов было в том же районе, где и дом Чокнутого. Ивейн не стал возражать. Тем более, у них все равно было в запасе еще немного времени до того, как тот хромой должен явиться к алхимику. Когда они вышли на улицу, на них подул уже по-осеннему холодный ветер, пробираясь даже под плащи из ткани песочников и неся с собой множество неприятных запахов. Отчасти это было связано с привычкой

многих местных жителей выбрасывать в окно отходы своей жизнедеятельности. Распутье уже достаточно давно имело свою канализацию, но, несмотря на это, техническому прогрессу доверяли далеко не все, предпочитая старинный и привычный способ удовлетворения нужд при помощи ведра. Ивейн закутался в плащ и накинул капюшон.

Шагая рядом с гремлином, Ивейн посмотрел на свои новенькие карманные часы, которые перед их уходом подарил ему Кремень. Громхак перевел ему, что с таким подарком Ивейн точно не опоздает к алхимику, чтобы перехватить сообщника Регата.

Миниатюрные, едва ли в половину ладони Ивейна часы были сделаны из серебра и имели длинную тонкую, но судя по всему, очень прочную цепочку. На крышке, которая открывалась по нажатию рычажка сбоку, был выгравирован молот на фоне шестеренки, а вокруг них по кругу шли гномские руны. Ивейн от всей души поблагодарил гнома за такой щедрый подарок, пожалев, что ничего не может дать взамен, но Кремень лишь пожал плечами. Ивейн не мог налюбоваться этим чудным механизмом и доставал часы уже несколько раз, без всякой на то причины, просто чтобы подержать в руках. Поднося часы к уху, вместо тиканья он будто бы слышал стук молота кузнеца-гнома, делавшего небывалые вещи в какой-нибудь жаркой кузнице.

Они с максимальной осторожностью направлялись в сторону убежища гремлинов, старательно высматривая и обходя каждого стражника, встречающегося им на пути. Большинство служителей закона, к слову, сами нервно оглядывались по сторонам и передвигались короткими перебежками, стараясь держаться минимум по трое. Видимо, все они были наслышаны о том, что по городу разгуливает шайка из каких-то головорезов, не особенно церемонящихся с любопытными стражниками. Один раз они чуть нос к носу не столкнулись с самим капитаном стражи Ричардом. С довольно мрачным видом он прошел мимо них, кутаясь в заляпанный чем-то плащ. Видимо, капитан лично возглавлял поиски Ивейна и гремлинов, покинув тепло казармы.

— Слушай, а разве около вашего дома не должно быть толпы стражников? — спросил Ивейн, когда они подошли к убежищу Шипа и Буги.

— Неа, дом был куплен на имя какого-то бродяги, который за пару золотых оформил на себя все бумаги. Старый способ, нам его еще один из… а это еще что?

Когда Ивейн подошел к двери, то увидел, что на месте замка красовалась огромная дыра. Гремлин достал меч и оглянулся на Ивейна. Ивейн последовал его примеру, вытащив оружие, и проверил свой ручной арбалет, готовый выскочить ему в руку по одному движению. Держа наготове меч, Шип толкнул дверь и зашел в дом. Ивейн прошел за ним, не забыв закрыть за собой дверь и на всякий случай опустил засов. В доме было тихо. Даже чересчур тихо. Гремлин поднялся на второй этаж и оглянулся на Ивейна. Тот кивнул, показывая свою готовность. Гремлин пинком открыл дверь и ворвался в комнату, размахивая мечом, а Ивейн бросился за ним следом. Правда, как оказалось, все их опасения были напрасны. В комнате не было ни души. Ивейн огляделся. Казалось, будто по всей спальне прошел ураган. Перевернутые стулья, осколки разбитой посуды на полу, сломанный стол — складывалось впечатление, что за время их отсутствия в доме явно произошла потасовка. Ивейн кинул взгляд на кровать — никого. Буги исчез. Тут он заметил на полу небольшое пятнышко крови.

— Смотри.

Гремлин встал на четвереньки и понюхал впитавшеюся в древесину кровь.

— Гномья, — протянул он. — Притом, еще довольно свежая.

Вдруг, Ивейн заметил, что прямо над кроватью в стене торчит нож, который пригвоздил к стене клочок бумаги. Ивейн сорвал бумажку и пробежался глазами по написанным на ней фразам. «Дорогой друг! Жду тебя завтра, через два часа после полуночи, около входа в стоки, что вблизи городской свалки. Надеюсь увидеть тебя и мальчишку, иначе твой брат останется со мной навеки». Письмо было написано ровным, аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Все буквы были чуть изогнуты, будто бы тому, кто оставил записку, более привычно было выводить руны.