Карусели над городом (С иллюстрациями)
Шрифт:
— А им что, жалко? Вы же сами говорили, что у них там всего полно.
— Ну что же, проси, — сказал Алексей Палыч. — Если, конечно, тебе не стыдно.
— Не стыдно, — ответил Борис. — Я ведь не для себя.
Во время этого разговора мальчик внимательно поглядывал то на одного, то на другого. Взгляд у него был совершенно осмысленный, но, как это бывает у маленьких, настороженный.
Борис подошел к мальчику и протянул ему развернутый список.
— Это можешь достать?
Мальчик взял листок и стал внимательно
— Борька, Борька, оглоед, съел собаку на обед, — сказал мальчик.
Борис понимающе усмехнулся.
— Молоток, — сказал он. — Только ты не притворяйся. Как тебя зовут?
— Борька, Борька, дурачок, съел на ужин пятачок, — ответил мальчик, и по расплывшейся его физиономии было видно, что он собой очень доволен.
На этот раз Борис с недоумением взглянул на Алексея Палыча. Учитель тоже не сразу понял, в чем дело.
— Я думаю вот что… — сказал наконец Алексей Палыч. — Он уже отключился. Ему сейчас столько лет, на сколько он выглядит.
— А зачем он нам тогда нужен? — спросил Борис.
— Но ведь дело вовсе не в том, что он нужен нам, а в том, что мы ему нужны!
Борис промолчал.
Это означало, что с Алексеем Палычем он не согласился. Борис был не против того, чтобы мальчик совершил какое-нибудь чудо. Иначе зачем было тащиться в такую дорогу?
Вообще, люди испокон веков ожидали сверху только чудес. Сначала — от бога. Но бог ничего, кроме молний и ураганов, не присылал.
Тогда стали ждать чудес из других миров. В книгах сотни пришельцев прилетали на Землю — каждый со своими фокусами. И вот примчался один — прямо к Борису. И ничего не принес. Если не считать дырки в стекле. Но такие чудеса Борис мог делать и сам.
— А теперь давай его покормим, — сказал Алексей Палыч.
Борис возражать не стал. Он включил электроплитку. Алексей Палыч разбавил молочную смесь дистиллированной водой. Когда смесь стала теплой, он тщательно ее размешал и понес к мальчику.
— Все-таки спокойный мальчик, — сказал Алексей Палыч. — Другой на его месте давно бы кричал от голода. Сейчас, сейчас мы его покормим, — сказал Алексей Палыч, обращаясь уже к мальчику, таким тоном, каким, по его мнению, нужно было разговаривать с голодным ребенком.
— Не покормим, не покормим, — отозвался мальчик.
— Кушай, это вкусно, — сказал Алексей Палыч, поднося ложку.
— Не кушай, не вкусно, — отозвался мальчик, отталкивая ложку.
Борис рассмеялся.
— Нечего смеяться, — огрызнулся Алексей Палыч, — сам таким был.
— Сроду таким не был, — сказал Борис, с удовольствием наблюдая, как учитель вытанцовывает возле мальчика.
— Кушай, а то Палыч рассердится, — пригрозил учитель.
— Не кушай, не Палыч, — с восторгом сказал мальчик. Эта игра явно ему понравилась.
— Может быть, ты хочешь сам? — спросил Алексей Палыч.
— Сам, — неожиданно согласился мальчик.
Алексей Палыч с торжеством посмотрел на Бориса.
— Добром, — сказал он, — можно добиться от ребенка чего угодно. На, — сказал Алексей Палыч, протягивая мальчику ложку.
— На, — сказал мальчик и залепил кашей Алексею Палычу в переносицу.
Алексей Палыч медленно выпрямился. Он достал из кармана платок и стер кашу.
Борис, опираясь спиной о шкаф, постепенно сползал на пол. Он уже не смеялся, а тихо постанывал.
— Что здесь смешного? — строго спросил Алексей Палыч.
— К-ка… — простонал Борис, — к-каша…
— Ну, каша. Что — каша?
— К-каша… горячая?
— Это не имеет никакого значения, — сухо сказал Алексей Палыч.
— Извините, Алексей Палыч, — проговорил Борис, понемногу успокаиваясь. — Я просто никогда такого не видел.
— Будешь сам отцом — увидишь.
— Но вы же не отец, — возразил Борис. — За что же вас — кашей?
Алексей Палыч взглянул на мальчишку, застывшего с поднятой в руке ложкой, и неожиданно для себя рассмеялся:
— А он понимает, что провинился. Смотри, какой у него виноватый вид.
И, словно в ответ на эти слова, мальчик сказал:
— Я больше не буду.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Алексей Палыч. — Будешь хорошим мальчиком?
— Не буду.
— Не будешь хорошим мальчиком?
— Буду нехорошим! — И глаза мальчишки лукаво блеснули.
Второй тайм Алексею Палычу начинать не хотелось. Он догадывался, что игру эту все равно не выиграть. Борису тоже уже не было смешно.
— Пускай лучше он подключится, — посоветовал Борис.
— Это от меня не зависит, — сказал Алексей Палыч. — Давай подумаем насчет одежды.
— Алексей Палыч, — неуверенно сказал Борис, — это я, конечно, так… просто сейчас в голову пришло… Может быть, сделать так, чтобы его отозвали?
— Почему? — спросил Алексей Палыч. Спросил так, будто ему важен был не сам ответ, а важно было понять, что за человек перед ним.
— А какая от него польза?
— А какая польза была от тебя в этом возрасте? Или, допустим, от меня?
— Это все понятно, — сказал Борис. — Но мы ведь ниоткуда не прилетали. Неужели он прилетел сюда, чтобы кашей бросаться?
— Боря, — сказал Алексей Палыч, — я не имею права ни к чему тебя принуждать. Ты свободен. Но я дал слово.
— А я слова не давал. Вы будете молчать и никого не обманете, а я могу сказать и тоже никого не обману. И — привет. И никакой одежды не нужно.
— А то, что он сейчас нас слышит, не имеет значения?
Борис взглянул на мальчика.
Тот сидел прямо, внимательно взглядывая то на Бориса, то на Алексея Палыча.
— Пускай он тогда скажет, что понимает.
Мальчик молчал. Вид у него был чрезвычайно серьезный.