Касаясь струн
Шрифт:
– Нет, я предлагаю другое. В стране есть законы и надо жить по ним. Всем нам. – ответил Анвар.
– Но эти законы плохо работают. Повторю тебе, что находят исполнителей, но не организаторов. Да и пересажать всех преступников – это очень сложно.
– Ты прав, Степан, это сложно, но это возможно. Думаешь изоляция убийц была бы менее действенной? Мне кажется, что это верный способ борьбы. Это помогло бы избежать жертв, убитых ради мести.
– Изоляция может быть эффективной, но упечь всех за решётку, не хватит никаких ресурсов. Да и есть ли смысл? Вспомни Норд Ост, когда одним из требований террористов, было освобождение заключённых товарищей. Что было бы, если бы их освободили? – Степан начал раздражаться сильнее.
– Да, – согласился Анвар, – на первый взгляд это очень сложный вопрос. Но если
Степан покачал головой и ответил:
– Для того, чтобы воплотить твои слова в жизнь, требуются огромные силы, необходимо следить, шпионить, проводить расследования, достойные Шерлока Холмса. Таких ресурсов нет ни у одного государства. Тебе легко рассуждать, сидя здесь, в этой комнате.
– Легко ли? Я здесь, тоже, не просто так сижу. Зачем вы держите здесь эту несчастную женщину и меня? Зачем вам это? – спросил Анвар.
– Пока мы с тобой тут беседуем, Пётр беседует с ней. И поверь мне, причастна ли она к позавчерашнему взрыву или нет, он выяснит. А если да, то её ждёт смерть, как, впрочем, и организаторов, когда мы до них доберёмся.
Степан нервно задёргал ногой.
– Слушай, давай сейчас не будем обсуждать моральные стороны нашей деятельности. Расскажи мне, лучше, еще что-нибудь про религии.
– Как скажешь, – произнёс Анвар, понимая, что у него нет выбора. – Что конкретно ты хочешь узнать?
– Ну, – протянул Степан, раздумывая над ответом, – есть мнение, что Коран – это очень жестокая книга. Это так?
– Знаешь, в нём не больше жестокости, чем в Библии. Взять, хотя бы Ветхий завет. Ты читал Библию?
Степан кивнул в ответ, и Анвар продолжил:
– Значит ты знаешь, про что я говорю. Несколько лет назад, в Нидерландах был проведён эксперимент. Несколько молодых людей ходили по улицам Амстердама и зачитывали прохожим цитаты из Библии, связанные с жестокостью. Сама книга была в обложке. Потом они задавали вопрос, что за книга у них в руках. Большая часть прохожих ответила, что это Коран. Все они были шокированы, когда увидели под обложкой Библию. Вопрос опять, лишь в пропаганде и общественном мнении, формируемом СМИ. Наличие некоторой жестокости и в Коране, и в Библии не делает эти религии жестокими. Жестокими становятся люди, неверно трактующие текст или вырывающие фразы из контекста. Обе книги учат смирению, добродушию и общечеловеческим ценностям, которые должны быть у людей на первом месте. Ты же понимаешь, что среди представителей любой религии есть огромное расслоение. Есть фанатики, готовые резать глотки каждому, кто с ними не согласен. Есть просто глубоко-верующие, соблюдающие все религиозные заповеди. Есть те, кто верит умеренно. Есть те, кто верит, но ничего не соблюдает. Например, Библия запрещает употребление свинины (1), так же, как и Коран (2). Коран, также, запрещает употребление алкоголя (3). Но ведь есть люди, которые не соблюдают эти заповеди. И тут опять возникает философский вопрос, кто хуже, мусульманин, нарушающий запрет и позволяющий себе употребление спиртных напитков, но являющийся примерным семьянином и хорошим добрым человеком по жизни, или фанатик, расстреливающий тех, кто этот запрет нарушает? Лично мне симпатичен первый. Тоже самое и про христиан. Мне гораздо более приятен человек, который не читал Библии, но интуитивно соблюдающий библейские заповеди, чем тот, кто кичится своей верой и готов за неё убивать. Мне кажется, что вероисповедание не должно быть ярлыком, по которому происходит оценка человека. Все мы разные, есть хорошие и плохие, есть мягкие, есть жестокие. Все мы верим в то, во что хотим. И никто не вправе указывать нам, во что верить и что более правильное. Согласен?
Степан, внимательно слушавший Анвара, кивнул. Анвар продолжил:
– Самый главный грех в христианстве, да и во многих других религиях – это гордыня. Настоящий христианин или мусульманин никогда не будут доказывать вам, что их вера – это вера единственная и правильная. Потому что делать это, значит предаваться гордыне. У меня есть знакомый, который буквально заставляет меня ходить с ним в церковь, исповедоваться и причащаться. И он очень обижается, когда я этого не делаю. Это и есть гордыня, несмотря на
Анвар широко улыбнулся.
– Вынужден с тобой согласиться, – сказал Степан. – Но если каждый будет делать то, что он хочет, нас ждёт хаос. В любом случае нужны сдерживающие факторы.
– Религия и является одним из этих факторов, пока её не начинают использовать в личных целях, прикрываясь ей, словно маской. Тогда она может превратиться в оружие. А это уже страшно. Эти примеры мы уже разобрали.
– Вообще, цели тех, кто использует религию, как прикрытие, могут быть разные, – поддержал Степан, – я знаю нескольких человек, которые стали священниками после того, как их начали преследовать правоохранительные органы.
– Да, я тоже знаю такие примеры. Но, слава Богу, эти случаи единичны.
– А есть и другая сторона, – продолжил Степан, – знаешь, пару лет назад я был в Валаамском монастыре. Меня поразил тот факт, что для прослушивания хора, мы должны были заплатить «минимальное добровольное пожертвование». Как тебе такая формулировка? – Степан усмехнулся.
– Неплохо. Just business.
– В то же время, – сказал Степан, – в одном из монастырей во Владимирской области, мы наблюдали совершенно другую картину. Мы зашли внутрь вдвоём с женой. К нам подошла очень милая монашка, предложившая послушать хоровое пение. Мы согласились и для нас двоих пел десяток человек. Это было очень красиво. И они не попросили ни копейки. Так что ты прав, всё зависит, в первую очередь, от людей и от их отношения к другим людям. Хорошие и плохие, жадные и щедрые есть везде, и такими их делает не религия. Тут я с тобой полностью согласен.
Неожиданно, дверь распахнулась и в комнату вошёл Пётр. Бросив короткий взгляд на Анвара, он повернулся к креслу, в котором сидел Степан и произнёс:
– Это не она. Мы зря теряем тут время. А этот как? – он махнул рукой в сторону Анвара.
– Он вообще не при делах, – ответил Степан.
– Понял. Теперь надо дело делать. Мы не можем их отпустить, они тут же побегут в полицию.
– Нет, – покачал головой Степан, – мы обязаны отступить от правил. Этот человек сохранил жизнь моей маме. А хозяйке еще нужно растить дочку. Мы не можем поступить так, как обычно. Это будет неправильно. Тем более наших лиц они не видели.
– Вижу, что наш гость мозги тут тебе промыл конкретно, Стёпа. Где гарантия того, что, отпустив их сегодня, завтра ты не окажешься на скамье подсудимых? – резко выпалил Пётр. – Кончай с ним, и без лишних разговоров! Это приказ!
После этих слов он развернулся, чтобы выйти из комнаты, а затем добавил:
– А я займусь хозяйкой квартиры.
Степан, который всё это время был почти неподвижным, резко схватил пистолет и направил его на выходящего из комнаты мужчину. Прозвучал приглушённый выстрел и на затылке Петра появилось небольшое красное пятно. Он рухнул на пороге двери, ничего не успев сказать. Правая его рука продолжала крепко сжимать пистолет, а под головой начала растекаться кровавая, увеличивающаяся в размерах, лужа.
Анвар сидел на кровати и боялся шелохнуться, глядя то на кровавое озеро, то на Степана.
– Что у вас происходит? – раздался мужской голос из соседней комнаты.
– Пришлось завалить нашего гостя, – ответил Степан, – зайди, поможешь тело передвинуть.
Он тихо встал, знаком показал Анвару молчать, а сам отошёл немного в сторону, чтобы видеть коридор.
Когда раздались шаги и в коридоре показалась мужская фигура, Степан снова выстрелил. Пуля попала мужчине в глаз, и он рухнул, как и его предшественник. Степан перешагнул через тело Петра, случайно испачкав при этом ботинки в его крови, прошёл мимо бывшего напарника, лежащего на спине, направляясь в гостиную. Женщина на диване была без сознания. Удовлетворённо хмыкнув, Степан подошёл к ней и начал ощупывать карманы в поисках ключа от входной двери. Когда ключ оказался у него в руках, он положил его к себе в карман, после чего достал ключ от наручников и кинул его на диван таким образом, чтобы женщина не смогла дотянуться. Затем он начал легонько хлопать её рукой по щекам, пока она не очнулась. Открыв глаза, она в ужасе вытаращилась на него и тихонько вскрикнула.