Каскара
Шрифт:
– Все так серьезно?
– Давай без лишних глупых вопросов, расписался и в путь, принимай дело.
Мое смятение доходило до предела, слишком все было подозрительно. Люди, которые растекались по асфальту, о которых я не мог забыть. Учитывая, что один из них был мой друг детства. Какие-то подозрительные личности, интересующиеся моей не примечательной жизнью, не считая последних месяцев. А тут еще батискаф. Я думаю Ян Кобински жизнь бы отдал заглянуть внутрь батискафа, а то и выйти на нем в океан. В груди что-то металось, не давай покоя. Смятение перерастало в настоящую тревогу, или предчувствие чего-то пугающего,
Бокс был внушительных размеров и венцом творения был батискаф, который я видел впервые в жизни, а не по экрану. Он был в длину около восьми метров и на всю длину кормы было написано его название “Поисковик”. Название отличное, только себя не оправдывало, сколько поисковик не выходил в воды не приносил никаких хороших новостей.
Взяв техническую информацию, я вкратце пробежался по основным интересующим моментам. В техническом задании указывалось, что присутствуют проблемы в тяговом двигателе для вертикальных перемещений. Эта информация меня смутила, как давно присутствует эта неисправность. Это выяснилось при последнем подъеме 29 февраля или эта неисправность присутствует давно, но ее не могли идентифицировать. Попав внутрь сферы, перед моим взглядом предстал вид запустенья, паутина была везде, приборы не включались. После небольшой диагностики, выяснилось, что аккумуляторы сели.
Как батискаф, который всплывал каждую четырехлетку мог прийти в такое состояние, причем последнее всплытие было буквально на днях. На сколько мне известно отправлялся в океан один и тот же батискаф. На приборной панели лежала кипа отчетов, последний датировался 30-летней давностью. Вопросов было больше чем ответов.
Не успев до конца произвести диагностику, в бокс пришли мои помощники. Внешний вид говорил, что люди пришли не помогать мне, а охранять. Кого, непонятно. Меня, батискаф или ту тайну, которую он несет.
– Привет ребята! Вы те самые про которых говорил Василич? – спросил дружелюбно я.
– Всего хорошего. – махнули они невзначай рукой; – Ты лучше не отвлекайся от работы! Нам нужно к концу рабочего дня получить отчет по общему состоянию и неисправностях батискафа.
– К чему такая спешка? Ведь это запасной батискаф, и следующий подъем будет не скоро.
– Тебя сюда поставили не вопросы задавать, а с закрытым ртом ремонтировать батискаф и времени у тебя немного!
Тон помощников, отбил желание на общение с этими обезьянами.
В конце рабочего дня я зашел к Василичу в кабинет. На мои расспросы был дан ответ в духе помощников и несколько раз напоминалось о неразглашении и последствиях болтливости.
Приняв душ и одев чистые вещи, я вышел с работы. Путь держал в северную часть города, где проживал наш воспитатель из детдома Мария Фернанда. Найдя имя и фамилию по справочнику, я решил к ней зайти и узнать подробности про несчастный случай с Дэвидом. Потому что история старого сторожа меня не удовлетворяла, еще буквально недавно, до встречи с водяными я решил бы что дедуля сошел с ума, но теперь я в этом был не уверен. Потому что версия о том, что 10 детей, которые находились в бассейне вместе с Дэвидом, растворились у всех на глазах, звучала через чур двояко и загадочно. Нужна была ясность.
Убожество северного района, как и многих районов мегаполиса, было отталкивающим. Нахождение здесь по собственному
Дом Марии был классическим строением для этого спального района, не больше пяти этажей панельной безвкусицы серого цвета. Поднявшись на 5 этаж, я на секунду замер перед тем как постучать в дверь. Мысли атаковали. Надежда была что сейчас узнаю что-то существенное, что поможет разобраться во всем происходящем, то что я упустил и никак не мог понять. Ведь мы с Дэвидом были лучшими друзьями, даже братьями. Почему он хотел меня убить, он ли это? Не верится что-то существо был он, хоть убей.
После двух коротких ударов в дверь, смуглая полнолицая женщина преклонного возраста открыла дверь, не спросив кто это, как будто ждала меня.
– Добрый вечер! Вы Мария Фернанда? Воспитатель из детского дома на шоссе Энтузиастов?
– Добрый. Молодой человек, а вы не почтальон, я жду почтальона, а он все никак не придет. Нам должны прийти выплаты, ветеранам труда. Я по телевизору слышала, глава иллюзорного совета говорил, что нам назначат выплаты. За то, что мы стойко выполняли свою работу изо дня в день, не жалея себя, ради города и будущего человечества. Так что вы там сказали? –с удивлением сказала бабушка.
– Я ваш воспитанник из детдома, Кристиан. Кристиан Стивенсон. Вы меня помните?
– Да, да молодой человек я вас узнаю, но смутно, не помню где я вас видела. Вы, наверное, наш новый сосед, который заехал в 10 квартиру неделю назад.
– Вы совсем ничего не помните о своей работе, до выхода на пенсию?
– А вы с какой целью интересуетесь? Вы из администрации пришли? Ведь я уже все говорила, сто раз. Мы не знаем куда они делись. И зачем вы мучаете мое сердце, ведь они были мне как дети. Ну куда бы я их дела. Они мне снятся по ночам, как они плавают в огромном бассейне, и вода их не пускает, она их держит, они кричат под водой, но я не слышу ничего, вода проникает им в рот, в легкие, растекается по всему телу, попадает под кожу, переливается, светится. Они сами становятся водой сливаются с ней, выходят из нее и снова входят. Это было слияние полное, разрушительное. После него не осталось ничего.
Она так и стояла, не двигалась, замерла и только глухо падали слезы с ее старого лица на плитку.
Я завел ее в квартиру, усадил в кресло-качалку. Она больше ничего не говорила, была податлива на движения. Я укрыл ее пледом. Сказал, что ухожу и больше не буду ее беспокоить.
Перед уходом я быстрым взглядом окинул комнату. Она была очень бедно обставлена. Пыль, не убранная еда на столе, включённый телевизор на первом вещательном телеканале. Какой смысл называть телеканал первым, если он единственный и альтернативы нет. На серванте было пару фотографий в рамках. На одной из них, еще в рассвете сил, Мария, радуется на дне Единения, очередному запуску батискафа, в её глазах горит надежда на счастливое свободное будущее. Но как она была далека в тот момент от этого счастья и свободы, поступать так как хочешь ты, а не как тебе положено по предписанию.