Каспар Фрай-2 (авторский сборник)
Шрифт:
Особых разносолов в продуктовых запасах отряда Бокутая не было, только пшено и вяленое мясо, так что он с благодарностью принял горсть чищеных орехов; как и всякий орк, он любил поесть. Втайне от него Углук рассказал своим, как однажды Бокутай съел два ведра печеных яблок — так сильно он их любит.
— Непривычно ехать с таким войском, ваша милость, — признался Фундинул, оглядываясь на растянувшуюся по степи колонну почти из полутора сотен всадников. — Я ведь никогда не был на настоящей, большой войне.
— Разве? А война с графом-разбойником де Гиссаром? — напомнил Каспар.
— Там мы были сами по себе, а не в составе армии.
— Я тоже давно по-настоящему не воевал, — заметил Бертран. — Но совсем об этом не жалею.
— И поэтому ты навязался в эту экспедицию, — поддел его Каспар.
— М-да, выглядит смешно.
С юга примчался всадник и поспешил на доклад к Бокутаю.
— Уйгуны, капитан! — сообщил он.
— Много?
— С полсотни будет, идут рысью по нашим следам!
— По нашим следам? — Бокутай усмехнулся. — Слишком смело с их стороны.
Он собрал отряд из тридцати воинов и сказал Углуку, чтобы они продолжали движение с остальной частью его войска.
— Мы только отгоним их и вернемся.
— А не мало ли воинов берешь?
— В этих местах уйгуны в драку не лезут, здесь они только грабят.
Бокутай ударил лошадь плетью и унесся в южном направлении, за ним помчались его тридцать всадников.
Пока предводитель отсутствовал, его обязанности выполнял один из воинов, посылал разъезды и выслушивал доклады прибывших. Примерно через час летучий отряд Бокутая вернулся. Трех лошадей вели на поводу, оружие павших воинов было уложено в седельные сумки, там же лежали трофейные уйгунские мечи, кривые и очень острые.
Бокутай проскакал мимо, ничего не сказав Углуку.
— Он что, рассердился на нас? — спросил Фундинул.
— Нет, просто бой кончился не слишком хорошо.
— Как с нами?
— Ну нет, не так плохо.
Они ехали без остановок до самого вечера, а на ночлег остановились в небольшой рощице возле ручья. Было зажжено несколько костров, и на них в котлах стали варить кашу. Ею и поужинал весь отряд Каспара, а потом они уснули без боязни и без необходимости выставлять собственный пост.
54
Утром Каспар проснулся бодрым и отдохнувшим. Сказалось присутствие большого отряда наемников. Солнце поднялось над горизонтом, и на небе не было ни облачка. Пахло дымом и кашей, во временном лагере готовился завтрак.
— Какой приятный запах! — сказал Углук и, быстро поднявшись, побежал снимать пробу.
Каспар проверил лошадей, потом подошел к костру, где уже сидели бойцы его отряда вперемешку с наемниками. Похоже, все уже друг к другу привыкли, и на гнома с эльфом больше никто не таращился. Аркуэнон смотрел в огонь, Бертран и Фундинул чистили оружие, а Углук с вожделением следил за тем, как густеет кулеш.
— Доброе утро, ваша милость, — сказал он. — Тут ребята, что на посту ночью стояли, много интересного видели. Ну-ка, расскажите его милости.
Помешивавший кашу наемник пожал плечами:
— Да как будто ничего особенного, ваша милость. — Он отогнал от лица мошку и снова пожал плечами. — Ходил вроде кто-то, но ничего видно не было. Будто шаги слышны и трава шелестит, а никого нет.
— Шугануть не пробовал? — спросил Фундинул. У него уже был опыт ночных шорохов во время караула.
— Я как глаза увидел, взял лук да и стрелой попробовал…
Воин снял шлем и пригладил волосы.
— Только никуда не попал, а наутро нашел свою стрелу — на ней кровь оказалась.
Эльф посмотрел на Каспара — ему уже приходилось стрелять в быстрые тени и находить испачканные кровью стрелы, но это ничего не прояснило.
— А мне старик в черном балахоне привиделся, — сообщил другой наемник. — Он сильно горбился и ходил вокруг лагеря. Я даже головой тряс, чтобы наваждение сбросить… Но он все равно появлялся.
— Старик в черном? — уточнил Каспар.
Мессир Дюран был побежден бывшими товарищами по ордену и отброшен в безвременье, но оставался еще мессир Кромб.
— Ваша милость, если не начать есть этот прекрасный кулеш, он подгорит, — напомнил Углук.
Его напоминание пришлось к месту, все стали доставать ложки, кто деревянные, кто глиняные, а кто и оловянные, в зависимости от наклонностей и обычаев разных мест и наций.
Кулеш съели и по обыкновению запили травяным чаем.
После завтрака Бокутай поднял людей, и отряд стал переходить через ручей. Дальше на юго-запад потянулась безжизненная степь, шелестела под ветром сухая трава, кое-где из земли торчали уродливые, будто обугленные деревья.
— Это из Синих лесов, — пояснил Бокутай; пережив вчерашние потери, он снова выглядел бодрым. — Ветер далеко заносит семена.
Вблизи деревья выглядели еще отвратительнее, чем издали. Кору на них заменяла крупная чешуя, а узкие темно-зеленые листья были невероятно жесткими на ощупь.
С двумя краткими остановками на водопой ехали до самого полудня; зной усиливался, и это отнимало у лошадей и наездников силы. Когда впереди показался небольшой клочок зелени и озерцо, Бокутай сказал:
— Это наша граница, дальше мы не пойдем.
И уже тише, обращаясь только к Углуку, добавил:
— Там, куда вы едете, такие места, что я не отправился бы туда ни за какое жалованье.
Углук понял, куда клонит Бокутай, и отрицательно покачал головой:
— Нет, брат, я все равно иду, мне с ними не впервой умирать.
— Как знаешь.
— Спасибо, — поблагодарил Каспар. — Вы здорово помогли нам.
— Благодарите обжору, — усмехнулся Бокутай, развернул коня и поскакал на восток, за ним последовали его воины.