Кассандра. Пророческая бездна
Шрифт:
Все были уверены, что Мемнону не продержаться и пары минут, но тот не зря слыл великим воином и оказал своему противнику достойное сопротивление.
Оба бойца были детьми богов, и тому и другому доспехи и оружие делал Гефест. Герои яростно обменивались ударами, и никто из их товарищей не смел вмешиваться в поединок. Но боги в этот день благоволили Ахиллу. Улучив момент, когда Мемнон раскрылся, ахеец поразил противника копьем, и тот осел на землю, уткнувшись лицом в пыль.
Но гибель Мемнона не утолила жажды крови у Ахилла. Оставив корчиться на земле убийцу его друга Антилоха, Ахилл накинулся на защитников Трои, убивая их мечом и копьем, точно сама смерть. Оказавшиеся без своего царя эфиопы побежали к Скейским воротам, оставив троянцев разбираться с ахейцами. Но Эней, в отличие от Гектора, тоже считал, что в отступлении нет ничего зазорного, и крикнул троянцам спасаться за крепостными стенами, что те и сделали с завидным проворством.
Но даже запертые ворота не остановили неистового воителя и, призвав ахейцев на штурм города, он начал крушить мечом дубовые доски, которые буквально содрогались от его бешеных ударов.
Находившиеся на башне зрители ринулись вниз, толкая друг друга. В полной растерянности Кассандра озиралась по сторонам, когда ей на глаза попался Парис, стоявший на стене с луком в руках. Оскалив зубы, он натягивал тетиву, примериваясь стрелой в спину Ахилла. Кассандра ждала рокового выстрела затаив дыхание. Ей казалось, что брат делает все очень медленно, хотя на самом деле, все произошло в одно мгновение. Стрела сорвалась с лука, и, прочертив дугу, попала упиравшемуся обеими руками в ворота Ахиллу в приподнятую пятку. В ответ раздался то ли крик, то ли рык, и герой упал на колено, пятная землю кровью. Затем, сделав усилие, он вырвал стрелу, и, медленно поднявшись, начал отступать от стены, припадая на раненую ногу.
Обрадованные донельзя троянцы попытались атаковать героя, от которого только что спасались сломя голову. Но даже раненый лев оставался львом, и все попытки достать Ахилла копьями оборачивались смертью смельчаков, хотя с башни было видно, как все тяжелее дается ему каждый взмах руки. Видимо, стрела была отравленной, иначе как объяснить такие тяжелые последствия столь маленькой ранки?
Слабея с каждой минутой, неукротимый Ахилл вдруг сильно пошатнулся и, подняв голову, погрозил кулаком Трое. По всему полю разнесся его громкий крик:
– Горе вам, троянцы! Все сойдете в Аид, а я и после смерти буду мстить вам!
Стиснув на груди руки так, что занемели тонкие пальцы, Кассандра со странными чувствами смотрела, как умирает убийца ее брата. Сколько раз она представляла его гибель, переживала в своих видениях, призывала на его голову Эриний, а вот сейчас там внизу лежит умирающий мужчина, и она не испытывает никакого торжества от того, что он царапает пальцами землю в тщетной попытке приподняться.
Вокруг уходящего в Аид героя, замерев, стояли друзья и враги, и никто не смел даже шелохнуться. Но вот глаза Ахилла закрылись, и голова безвольно упала не землю. Еще несколько секунд стояла тишина, а потом раздался многоголосый вопль, и ахейцы наперегонки с троянцами бросились к телу Пелида, над котором закипел бой, полный ярости и отчаяния.
Внезапно в небе раздался длинный раскат грома, и порыв сильного ветра, подхвативший тучи песка и пыли, ударил в лицо троянцам. «Зевс гневается. Зевс недоволен!» – пронеслось в их умах, и защитники Трои отступились от ценного приза. Тогда к поверженному Ахиллу подошел могучий Аякс Теламонид и, подняв тело друга, понес его в лагерь. За ним, медленно отступая, двинулись остальные ахейцы.
Глава 7 ОДИССЕЙ
У Кассандры опять начались видения, заставлявшие ее биться головой о стены от боли. Опять пошел шепоток, что царевна тронулась рассудком. И надо же было так получиться, что именно в это время во дворце появился еще один претендент на ее руку и сердце!
Когда знавшая все дворцовые сплетни Лаодика прибежала к ней с новостью, что появился новый желающий стать ее мужем, Кассандра чуть не расхохоталась ей в лицо. Какая чепуха! Этого не может быть! Трое осталось жить считанные дни, а тут какой-то фригиец, пусть даже и царь, явился к ней свататься. Вот уж кто сошел с ума в этом доме, так это Лаодика, а не она!
– Да нет же, я правду говорю! – топнув от злости ногой, воскликнула разобиженная недоверием всезнайка. – Это фригийский царь Кореб, сын Мигдона! Высокий, красивый… Борода черная… Только колпак какой-то чудной на голове. Но его слуга мне сказал, что в его стране только благородные господа носят такой головной убор… Мама очень обрадовалась, говорит, что, может быть, ты успеешь уехать отсюда, прежде чем…
У Лаодики задрожали губы и навернулись слезы на глаза. Кассандре стало жалко свою суматошную, но по-своему любящую ее сестру, боявшуюся всего на свете, включая бабочек.
– Никуда я от тебя не уеду, – твердо сказала она. – И с чего это вдруг появились слезы? Вы же всегда считали, что мои пророчества лживы.
– Да-а-а… Я и сейчас думаю, что никакая ты не пророчица, но только ахейцы здесь стоят и никуда не уходят, а Гектора больше нет, и спасти нас некому.
– Ладно, не плачь. Никто тебя пока и пальцем не тронул, а ты уже рыдаешь. Лучше пойдем и посмотрим, кто же это там явился к отцу. Ты меня заинтриговала.
– Ну вот, – у Лаодики мгновенно просохли слезы, и она радостно захлопала в ладоши. – Сейчас сама увидишь, что я тебе не обманываю. Уверена, что за тобой сейчас пришлют!
И действительно, раздались шаркающие шаги, остановившиеся у ее двери, и в комнату вошла Гекуба, но как же изменилась она за последние месяцы! От былой красоты не осталась и следа. Смерть детей подкосила волевую женщину, окрасила ее волосы в белый цвет и, согнув, заставила опираться на палку.
Увидев в комнате Лаодику, она укоризненно покачала головой:
– Эта сплетница уже здесь! Мы думали, что хоть рождение Мунита тебя образумит, но бедный ребенок брошен на руки рабынь, Геликаон уже забыл, когда жена последний раз исполняла свои супружеские обязанности, – а тебе все нипочем! Исчезни отсюда, стрекоза, пока я не пожаловалась отцу!
Обиженно фыркнув, Лаодика быстро исчезла за дверью, а Гекуба медленно прошлась по комнате и село в кресло, стоявшее около окна.
– Хочу с тобой поговорить, дочка! Первый раз за всю жизнь у меня появилось время пообщаться с собственным ребенком… Так о чем бишь я? Там у отца сейчас сидит фригиец, который просит твоей руки. Обещает пособить с изгнанием ахейцев. Честно говоря, я уже не очень верю в помощь кого бы то ни было. Иногда мне даже кажется, что ты была права, предостерегая нас по поводу Париса. Не знаю прямо, что мне с ним делать? Болтается целыми днями по городу, словно враги уже свернули свой лагерь… Так вот, не знаю, понравится тебе этот муж или нет, но мне бы хотелось, чтобы ты не капризничала, когда отец пошлет за тобой. Он так надеется, что все еще изменится к лучшему! Он очень постарел, мой Приам. Я хочу, чтобы твоя свадьба произошла сейчас же, а не после победы над ахейцами, и чтобы Кореб отправил тебя к себе домой.
Никогда не думавшая о возможности покинуть осажденный город, Кассандра во все глаза смотрела на мать.
– Но отец никогда не согласится отпустить нас из города! Да если троянцы узнают, что кто-то из царских отпрысков покинул Трою, то растерзают остальных и будут совершенно правы. Наша семья обрекла город на эту войну, нам и делить свою судьбу с судьбой Трои.
– Да, отец просто так никого не отпустит, и мои дочери с сыновьями дождутся конца войны, какой бы она ни была. Но если ты станешь женой фригийца, то Приам уже не будет властен над тобой, и ты сможешь уехать во Фригию.