Кассандра
Шрифт:
— Дорогая, у тебя всего хватает: видимого и невидимого. — Леонид нежно обнял и поцеловал ее в губы, заметив, что у нее сузились зрачки и участилось дыхание.
«Нет, нет — я не готов к этому после стольких ночей, проведенных с фурией по имени Эльвира».
— Боже мой, мне надо опять бежать, но ненадолго. Я так по тебе соскучился! Сейчас перенесу сюда картины и поеду.
На одном дыхании Леонид перенес три десятка картин в свою комнату, которая больше напоминала склад, и выскочил за дверь, стараясь не встретиться взглядом с Богданой.
Уже в автомобиле позвонил
— Стас, где ты пропадал, старый развратник? — радостно закричал Леонид. — Я еду к тебе, но заранее предупреждаю: мне надо пару часов у тебя поспать, отдохнуть, а затем мы поговорим. Тут я одно дельце затеял — требуется твоя консультация.
— Мне тоже, — вздохнул Стас, но не стал развивать тему.
С мыслью: «Который сейчас час? Не слишком ли я заспался?» — Леонид открыл глаза, сладко зевнул и обнаружил себя абсолютно голым, лежащим на вонючем порванном матрасе и явно не в квартире Стаса. Сон подарил ему отдых и отличное самочувствие, но теперь его руки были прикованы наручниками к железной кровати. Он находился в комнате с голыми бетонными стенами, вдали слышался какой-то нарастающий шум.
— Стас! Стас! — громко позвал Леонид и поразился: звук его голоса многократно усилился, став чуть ли не оглушающим, искажая сами слова.
«…А-ас! …А-ас!» — неслось эхо, и теперь он заметил, что в комнате имеется темное трапециевидное отверстие в стене. Предчувствие надвигающейся неведомой опасности сжало сердце мужчины обручами страха, вызвав приток крови к голове и участив дыхание.
— Лёнчик, ты уже проснулся? Выспался?! — бородатый Стас появился непонятно откуда, но только не из отверстия, из которого шел сигнал тревоги.
— Стас, что за глупые шутки? Как я здесь очутился? Помоги мне освободиться!
— Ты попал сюда по собственной глупости. — Тут Леонид заметил, что Стас напялил на себя какой-то нелепый наряд, возможно, обмотался черной простыней. — Зачем лезть туда, где ты ничего не понимаешь? Думал «капусты» нарубить в одиночку — так теперь ты ею подавишься!
— Стас, ты что — тронулся умом?! Я же тебе объяснил: немного посплю, затем все расскажу и совета у тебя попрошу. Да в любом случае — что это за дикость?!
— Лёнчик, к сожалению, у меня для тебя имеется не слишком много времени, а точнее — его нет. — Стас зловеще посмотрел на пленника и повернулся, чтобы уйти.
— Тебе нужны картины Смертолюбова? — Леонида обдало холодом — по выражению лица приятеля он понял, что тот не шутит. — Забери их все — глаза бы мои на них не смотрели! Даже Богдана, увидев только одну, пришла в ужас!
— Я знаю об этом! — прервал его Стас, задержавшись. — Ты прикоснулся к тому, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Картина символизирует принцип «сарва — бхута — хита».
— Что это такое?
— К сожалению, уже не узнаешь. Слышишь?! — Стас поднял палец вверх, требуя внимания и тишины.
Пугающий шум еще усилился, приблизился — он был уже рядом. Глаза Леонида пытались проникнуть сквозь темноту проема, откуда доносился шум, словно подступал поток.
— Стас, помоги! — закричал в ужасе Леонид, но приятеля возле него уже не было. — Что ты задумал?! Сволочь! Помоги, умоляю — помоги!
Из темного прохода показалась черная густая жидкость, которая стала заполнять комнату, и уровень ее становился все выше и выше, она вскоре могла заполнить ее всю, при этом ужасно воняло. Леонид только представил, что ему придется захлебнуться этой вонючей жижей, и ему стало совсем плохо. Когда уровень жижи сравнялся с кроватью, присмотревшись, Леонид понял, что это жуки. Маленькие черные жучки, но в огромном количестве! Они все прибывали, и вот уже передовые колонны жуков ползли по кровати, матрасу, его телу, неприятно щекоча, приближаясь к лицу, заползали в ушные раковины, ноздри, неприятно щекоча. Он сжал губы, но надолго это не помогло — жажда вдохнуть воздух заставила его раскрыть, и туда устремились полчища проворных жучков. Закрыл рот, но было уже поздно, и он ощутил их на вкус — шевелящаяся горечь, словно желчь, постепенно заполняла его внутренности. Он почувствовал, как его живот шевелится, разбухает. Вскоре непоседливые жучки оказались в дыхательных путях, вызвав рвотный рефлекс, заставляя вновь и вновь открывать рот и принимать новые порции черных букашек, тут же извергая черные массы обратно. Спазмы сдавливали горло, и Леонид почувствовал, что задыхается, что больше не в силах вдохнуть, и в висках застучали молоточки.
— Леня! Где ты так надрался — всю постель мне испоганил! — закричал рядом Стас. Его голос с трудом прорывался сквозь пелену, застлавшую мозг, лишенный кислорода.
В глазах рябило, двигалось, мигало, делилось на цвета и вновь превращалось в бесформенные пятна грязного цвета. В нос ударил запах нашатыря, и сознание вернулось к нему. Он стоял на коленях, склонившись над унитазом, пахло кислым, его рвало желчью.
— Хо-о-лодно! — пробормотал Леонид.
Стас вышел, вернулся с одеялом без пододеяльника и закутал приятеля.
— Немного очухался? — Голос Стаса резал уши, еще не испарились воспоминания о предательстве друга. Леониду захотелось его наказать, и он взмахнул рукой, пытаясь ударить.
— Ну, ты совсем плохой и умом поехал, как при «белочке»! — И Стас, оттащив его на шаг от унитаза, облил холодной водой из заранее приготовленного ведра.
Леонид, размахивая руками, словно мельница, и ругаясь, как грузчик, вырвался, но пришел в себя, взял полотенце, а затем и одеяло. Вскоре он оказался на софе, запеленатый, словно мумия, но продолжал дрожать от холода. На полу валялась испачканная блевотиной постель.
— Что ты пил? Пришел вроде трезвый, а оказывается, где-то надрался, да еще до такого состояния. — Стас осуждающе покачал головой.
— Не пил я, Стас — к тебе на машине приехал! Когда я пьяным за руль садился? Тут одно дело подвернулось — я у некой вдовушки провел несколько дней. Она меня совсем вымотала, вот решил у тебя перекемарить пару часов, набраться сил, а то, если Богдана начнет чего-то требовать ночью, а я окажусь не в форме… Страшно даже подумать, какой она скандал утворит!