Кассиопея и Лугаль
Шрифт:
– Сегодня она сама! – настаивала она. Отец опешил, но все же отошел в сторону.
Мама приняла сидячее положение, робко опустила ноги на пол, выпрямилась и пошла. «Чудо! Настоящее чудо! Невероятно!» Кася смеялась сквозь слезы. Отец крепко обнял Наталью. Когда девушка вслед за родителями выходила из квартиры, вытирая на ходу соленые от слез щеки, хозяйка остановила ее, ухватив за локоть:
– Я жду тебя с ними на следующем сеансе, – Кася кивнула.
***
Сеанс был назначен через неделю. Из больницы названивали, обрывая телефон. Отец, увидев улучшение самочувствия больной, отложил операцию, но врачи никак не могли угомониться и грозили необратимыми последствиями. Мама могла передвигаться сама, но старалась не слишком утомляться и не поднимать тяжести. Румянец и улыбка на ее лице намекали на скорое выздоровление. То, что мама снова могла ходить, не испытывая болей, было чудом. Кася чувствовала себя по-настоящему счастливой впервые за долгие месяцы. Казалось, будто за спиной выросли крылья.
В университете образовались хвосты, и ей стоило бы обложиться книгами, но она не могла усидеть на месте. Вечерние встречи с друзьями позволяли девушке хотя бы немного расслабиться. Они часто выбирались на природу, сидели возле самодельного костра, подбрасывая сухие ветки. В одну из таких посиделок Кася, крутя бокал с вином в руке и наблюдая за перемещением красной жидкости, поймала себя на мысли, что не может перестать думать о необычной семье и чудодейственных руках ее главы. «Забавно. Руки волшебные у него, а командует парадом она», – улыбнулась своим размышлениям девушка.
– Какая ты тихая, – выдернула ее подруга из личного транса. – У тебя все в порядке? – состроила Анька гримасу. Она была настоящей красавицей с длинными белокурыми волосами, голубыми глазами, ямочками на щеках и фигурой, которую Кася называла «мечтой».
– Теперь да, – лукаво улыбнулась девушка, пригубив вина.
– Сколько мы дружим, Кась? Я же вижу, ты где-то летаешь, – пригвоздила Анька словцом. Она это умела. Дружили они с ясельной группы, но было в девушке что-то отталкивающее, и Кася никогда не могла ей полностью доверять.
– Ну что, козы! – обнял обоих высокий худощавый парень, сдувая с глаз отросшую мелированную челку. – Согрелись? – он кивнул на костер, в который Анька собиралась подбросить веток, чтобы тот не потух.
– Пусти, Шпала! – увернулась подруга от вынужденных объятий.
– Когда-нибудь ты будешь моей, – прыская со смеху потрясал он пальцем ей в назидание. Кася расхохоталась.
Витя отлично подходил Аньке по всем параметрам. Они даже внешне были похожи: светловолосые, голубоглазые, с пухлыми губами и родинками на щеках. Незнакомцы принимали их за родственников. В младших классах Анька была в него безответно влюблена. А потом он стал Шпалой, а она резала словцом похлеще стендапера.
Костерок догорел, и друзья, словно воробьи, постарались сесть кучнее, чтобы сохранить оставшееся тепло. На пустыре между домов не провели освещения, а потому можно было разглядеть частичку звездного неба. Луна убывала. Кася сравнила ее с женщиной, выставившей из-под платья оголившуюся ножку, и глупо захихикала.
– Тебе хватит, – толкнул девушку плечом Шпала, забирая бокал. – Подъем! – скомандовал он, вырастая над ними в лунном свете. – Мне еще вас провожать.
Анька жила ближе, и он с тоской следил за ее удаляющейся в сторону дома фигурой. Кася толкнула его в бок локтем, и они рассмеялись, возобновляя шаг. Она ступала легко, голова, казалась, готова была вот-вот оторваться и улететь, как воздушный шарик. Шпала укорачивал шаг, чтобы ей не приходилось бежать.
– Она меня в упор не видит, – ворчал он, запихивая, сгорбившись, руки в карманы. – Наверное, есть кто на примете.
Кася собиралась приободрить друга, как вдруг заметила на его куртке маленький кружок света. Остановившись, она напряглась, неосознанно поджимая губы.
– Что такое? – занервничал он, хлопая себя по груди. – Ты будто привидение увидела! Кася?! – дернул Шпала ее за плечо. Девушка моргнула, и кружочек исчез.
– Извини, я действительно перебрала.
– Не пугай меня больше! Ну же! Идем! – загоготал провожатый и легонько подтолкнул ее по направлению к дому.
Оказавшись в родных стенах, она тихонько шмыгнула на кухню. После вина ей захотелось перекусить. В доме стояла тишина, не считая папиного храпа, доносившегося со второго этажа. Бутерброд отлично подошел на роль закуски. Она жевала его, размышляя о недавних событиях. Вдруг девушка почувствовала, что задыхается – хлебная крошка сыграла с ней злую шутку. Кася безуспешно пыталась втянуть ртом воздух. Ее охватила паника. Хватаясь за горло, она беззвучно вела борьбу за жизнь. Нужно было подать сигнал, издать хоть какой-то шум, но единственное, о чем она могла думать в тот момент, это воздух. Возможно, лицо уже посинело и ей осталось недолго. «Умереть в двадцать лет по глупости. Подумать только!» – пронеслась мысль в голове девушки, отвлекая от панической атаки. Она посмотрела прямо перед собой и бросила попытки избавиться от злосчастного инородного тела – перед носом у нее мерцали несколько голубых искорок, источавших серебристый свет. Они множились, заполняя пространство. «Так вот как это выглядит? Сейчас появится Ангел и заберет меня?»
Внезапное осознание скорой смерти разозлило девушку. Такая короткая жизнь – несправедливость! Искры задрожали перед глазами. «Убирайтесь!» – мысленно закричала она, теряя сознание, и малютки умчались. Перед глазами все плыло, и она почти отключилась, когда кто-то вдруг приподнял ее, раскрыл рот, грубо вторгаясь в глотку пальцем и вызывая рвотный рефлекс, который позволил вытолкнуть инородное тело. В ушах звенело. Рыдания матери просачивались сквозь противный звук опустошения содержимого желудка.
Утром девушку ожидал вкусный завтрак и максимум внимания. Родители давненько не баловали подросшее дитя. Видимо, ночное происшествие заставило их пересмотреть занимаемую позицию. Кася наслаждалась завтраком, лаской и уютом. Ее, конечно, немного потряхивало, но скорее от возбуждения, чем от страха. Вчера она почти шагнула за грань, но ничего не вынесла из урока. Жизнь продолжалась, остальное было неважно.
День икс наступил незаметно. Мама с воодушевлением ждала встречи с целителями, тараторя всю дорогу. Даже пробки не испортили ей настроение. Отец молчал, изредка улыбаясь. Ему, человеку, построившему в торговом бизнесе империю и верившему только в деньги, было сложно воспринимать новую реальность. Кася спрашивала себя: как он вообще согласился попробовать?
Родители носили маски. Достигнув определенного возраста, девушка поняла, что взрослые большую часть жизни притворяются. Она видела эту натянутость фраз, полуулыбки, пожимание плечами. Шоры слетели, являя в мир подростка серость, искоренявшую юношеский максимализм и детскую непосредственность. Но девушка не унывала, борясь с собой и частенько – с родителями. Тяжело было собирать по кускам устоявшийся образ близких, и вскоре она смирилась, отпустила ситуацию. Облегчение не заставило себя долго ждать. Она поняла, что родители никогда не станут другими, что пора перестать цепляться за прошлое. Это отрезвило ее. Семейные споры прекратились. Ну а потом заболела мама, и Кася, испугавшись, позабыла о своих амбициях.