Шрифт:
М.Ю. Горшенин .
К атаклизьма .
Сетевая Сага .
Рельсам и шпалам железных дорог Карелии
и России н а
П ОСВЯЩАЕТСЯ...
Михаил Горшенин .
К атаклизьма
и ли ужас Т ная история
П елагеи
Г ригорьевны.
Петрозаводск
Издательство "Самиздат"
2012 г.
Аннотация .
Эй, чувак! Тормозни, чувак! Прочитай, кхе-кхе! Оттопырься!!!
Мужская байка – ан тидепрессант. Абсолютно правдивое (клянусь! честное слово!) описание традиций и нравов, бытующих на рельсах и шпалах нашей могучей и необъятной Родины . 18+
Оглавление :
Вступление: "Ах, хорошо!"
1. Катаклизьма.
2. В штаб-квартире.
3. За дело берётся Потапыч.
4. Как обухом по башке...
5. Домовина Облонских.
6. Счастье, о котором мечтаешь...
7. Консенсус.
8. Битва титанов.
Вступление.
А х, хорошо !
Б абушка, я уже пришёл, - ещё с порога, распахнув входную дверь, изо всех сил, что было мочи, крикнул Серёжка. Туга на ухо бабушка Евдоха (Евдокия Игнатьевна), оттого-то всегда и приходится разговаривать с ней на повышенных тонах, не разговаривать даже, а кричать. И чем сильнее производимые носоглоткой звуковые колебания, тем больше шанс, что вибрации воздуха пробьют невидимую глазу глухариную стену, препятствующую должному взаимопониманию, после чего, проникнув в бабушкины ушные раковины, поступят далее по нервным отросткам, вьющимся подобно ползучим сорнякам, в ЦПУ - Центральный Пост Управления - то есть в бабушкин мозговой
Так оно и вышло.
– Здравствуй, Серёжа!
– сказала бабушка по окончании описанного выше процесса; сказала и улыбнулась.
– Иди, мой руки и за стол, борщ как раз поспел.
Серёжка благодарно взглянул на неё, громко урча пустым желудком и ощущая, физически и морально, как в его животе выделяются потрясающей силы пищеварительные соки, способные поглотить и растворить что угодно, хоть пирожок, хоть болт до 20-ти миллиметров диаметром.
Огромные бабушкины глаза, окружённые сеточкой морщин, лучились из бездонной своей глубины теплом и добротой, окутывая Серёжку эфемерной, но до жути приятной, субстанцией покоя и домашнего уюта. Хорошо дома после трудов праведных! Ах, хорошо!
1. Катаклизьма .
С ерёжка прошёл из маленькой клетушки-прихожей в небольшую комнату, разделённую (из-за отсутствия излишков метража) при помощи массивного трёхстворчатого шкафа на две неравные части. Большая часть комнаты являла собой женское начало сего жилища - здесь обитали Серёжкина мама Пелагея Григорьевна и бабушка Евдоха; меньшая же часть, расположенная за шкафом, служила убежищем нашему герою.
"А где же батька-то его жил? На улице что ли?"
Батька? О, этта отдельная история. Впрочем, пока бабушка Евдоха потчует Серёжку на кухне вкуснейшим украинским борщом, да преподносит любимому внучку на второе преогромнейшее блюдо вареников с вишней, можно, пожалуй, раскрыть некоторые карты и поведать читателю полную лиризьма и трагизьма историю.
Суть её в том, что нет у Серёжки батьки и не было никогда. Серёженька - человек трудной и тяжёлой судьбы. Матушка его, Пелагея Григорьевна, эта милая и добрая женщина, так и не нашла себе спутника жизни или, быть может, всё обстояло совсем наоборот и это спутник жизни не нашёл, или же не захотел найти её. И не то, чтобы горевала по этому досадному поводу Пелагея Григорьевна, не то, чтобы тосковала, не то, чтобы пила там очень уж сильно, или же просто иногда выпивала, но однако же без чарки-другой в иные дни не обходилась она, ох, не обходилась! Служила, кстати сказать, Пелагея Григорьевна простою стрелочницей на железной дороге: в локомотивном депо служила. А служба-то там сами знаете какая - не мёд, ох, не мёд! Почище, чем в армии, скажем, или там на флоте. И в дождь и в снег, и в зной и в холод, и днём и ночью приходится стрелками ворочать, впускать-выпускать тепловозы: одни - в депо, на ремонт да заправку; другие - из депо, на станцию, под поезд. Если лето на дворе, - будь добр, не забудь стрелочки-то маслицем смазать, не заедали чтоб, а зимой, когда с неба снег валом валит, засыпая округу, - будь добр, возьми метлу, возьми лопату, и с песней шагом марш стрелочки чистить. Не могёт ждать железная дорога, когда ты удосужишься стрелку перевести: у ней, у железной дороги то есть, усё по расписанию. Так что не спи, шевелись, и бодренько, бодренько! А начальник-то, злыдень, бугай здоровенный, не поленится, - даже не сомневайтесь!
– придёт, и не раз, с проверкой: как там у нас стрелочки, двигаются ли, не сломались ли?
"Гы-ы-ы !"
От всего этого у кого угодно голова кругом пойдёт, крыша съедет у всякого, и сопьётся кто ни то вмиг. Без разницы, мужик там, или баба.
Однако, Пелагея Григорьевна, хоть и нервная она была женщина, и с тонкой душевной организацией к тому же, но всё ж таки блюла себя, в строгости держала: противилась она зе лёному змию всеми силами и боле е двух чарок на работе - ни-ни! Ни в жисть! Даже и не просите её продолжить возлияния, зря только время потратите!