Катала
Шрифт:
Я сунул карты в руки Энди, поднялся, подошел к стволу могучего дерева, под которым шел совет, похлопал по его шершавой коре, дернул за нижнюю ветку. Крепко держится, упруго, значит, древесина не ломкая. На то, чтобы взобраться на самый верх, мне потребовалось не более минуты. Обзор отсюда был прекрасный. Запечатлев в подкорке все изгибы и повороты реки, я на глазок оценил расстояние до подножия горы, об которую грохнулся грузовик Энди, спустился вниз и уверенно ткнул пальцем в точку на карте, соответствующую нашему местоположению.
– Мы
Такая карта нашлась быстро, и на ней действительно были отмечены различные поселения. А река размерами впечатляла. Если верить масштабам, Амазонка по сравнению с нею ручеек.
– Да, ребята, боюсь, мы в э-э-э… – покосился я на Иллену. – Нет, лучше не буду уточнять, где мы оказались.
– Не хочешь ей говорить – скажи мне, – потребовал Энди, от чьего внимания не ускользнул мой взгляд.
– В попе, – шепнул я ему на ухо, а так как Ленка сидела рядом, то, разумеется, услышала.
– И что, отсюда совсем нет выхода? – расстроилась Иллена.
– А какой может быть выход из попы? Только один: вместе с переработанным продуктом. Мы, кстати, с тобой это уже проходили.
– Фу! Лучше не напоминай! – брезгливо поморщилась Иллена.
– Еще чего! Незабываемые впечатления. Особенно потом, когда ты меня в душе начала искушать.
– Ребята, давайте посерьезней, – взмолился Энди. – Резвиться будете потом, когда мы отсюда свалим.
– Ленка, твой братан дал нам карт-бланш. Можно сказать, благословил на всяческие безобразия. Теперь я просто жажду подорвать с Тартара и приступить к разврату!
Подзатыльник от нее я все же схлопотал. Надо сказать, довольно ласковый. Было совсем не больно.
– Язык как помело! И как ты собираешься подрывать с Тартара?
– Да это и так понятно. Тут либо правительственный корабль надо угонять, либо корабль работорговцев, – ответил Энди за меня. – И еще неизвестно, что опаснее.
– И ведь не возразишь. Вот, Ленка, в чем главное отличие брюнетов от блондинов. Они умеют четко констатировать очевидные факты. Кстати, это на Тартаре абсолютно лишнее. – Я направил перстень на свой ПКИ, затем поочередно на ПКИ Иллены и ее брата. – Они буквально кричат: «Работорговцы! Ату их! Ату!»
Браслеты, тихо щелкнув, распались на две половинки и выпали на полотно палатки, которое продолжало честно имитировать зеленую траву под ней. Я бесцеремонно сгреб обломки и закинул их в котомку странника.
– Туранская технология… без спецаппаратуры… – У Ленки глаза были квадратные. Ее брат молчал, но тоже пялился на мой перстень, о чем-то напряженно думая. – Ты хотя бы объяснишь нам, что это такое?
– Лучше не спрашивайте. А то сейчас опять на колени падать начнете, поклоны бить… Знали бы вы, как я устал от этого, ребята!
– А все-таки… кто ты вообще такой? –
– Скажу правду – не поверите, а врать не хочется.
– Арти, ну пожалуйста! – взмолилась Иллена, буквально сгорая от любопытства. – Скажи правду, что тебе стоит? А вдруг поверим?
– Это вряд ли. Вот вы поверите, что мне восемь с половиной тысяч лет и при этом я старше своих родителей на сорок шесть тысяч лет?
Да-а-а… немая сцена «к нам едет ревизор». Рты открыты, глаза выпучены. Идет мучительный мыслительный процесс.
– Охренеть, – выдала наконец результат своих раздумий Иллена. – Дедуля, а почему из тебя песок не сыплется? Сорок шесть тысяч лет – возраст нешуточный. Боюсь даже спрашивать, сколько лет твоим родителям.
– Начнем с того, что мне совсем недавно стукнуло двадцать четыре. Причем, заметьте, не тысяч, а просто двадцать четыре года. Возраст моих родителей тоже не является секретом. Папе сорок девять, маме – сорок четыре… должно быть, по идее, – вздохнул я.
– И где они сейчас? – поинтересовалась Иллена.
– Еще не родились. Ну что, поверите вы в такую правду?
– Нет, – решительно сказал Энди. – Заврался ты вконец.
– Что и требовалось доказать. А тем не менее в моих словах не было ни слова лжи. Так что предлагаю эту тему пока замять.
– Хорошо, – вздохнула Иллена. – Хотя на твоем месте, Энди, я бы не была так категорична. Да, ребята, вы мне вчера так и не объяснили, какое отношение имеют работорговцы к Тартару. Это же планета-тюрьма. Все, кто на ее поверхности, лишены гражданских прав…
– И ПКИ как столпа этих гражданских прав, – невольно фыркнул я. – Много тебе дали эти права, когда Тахир тебя в постель тащил? А когда Энди сцапали, ты в городскую стражу пошла или сама начала его выручать?
Девушка расстроенно вздохнула, понимая, что я прав.
– Здесь, как и там, все куплено и продано. Имперская стража наверху, – ткнул я пальцем в небо, – подгоняет сюда зеков, уже лишенных ПКИ, а потом за хорошие откаты позволяет устраивать на них охоту. Сюда работорговцы как на сафари приезжают. Набьют трюмы свежими рабами – и в дальний космос на дикие планеты. Там за них плантаторы хорошую цену дают. Вот потому здесь рабцев люто ненавидят. Тут ведь уже несколько поколений бывших зеков живет. Полностью одичавший мир, давно отрезанный от цивилизации. Здесь даже огнестрельного оружия нет. Порох под запретом, за этим следят особо. О бластерах и говорить нечего. Развитие цивилизации искусственно тормозят, чтобы за местными аборигенами как за дикими зверями легче охотиться было. И самое паскудное, что кое-какие бандитские кланы этим работорговцам помогают. Сами отлавливают людей, сгоняют их в заранее условленное место, а потом с орбиты к ним спускается корабль за живым товаром.