Катализатор для планеты
Шрифт:
Сглатывая слёзы, я собрала наши пожитки и взгромоздила мальчишку на плечи. Нести на руках я бы его не смогла, а так, он устроился на шее, вцепившись ручонками в мои волосы, и вполне удобно сидел. Так мы и покинули «баобаб». Я шла без привалов очень долго, только один раз остановилась, чтобы умыться и набрать воды из ручья. Мышонок был голоден, а я тем более, но еда закончилась.
Местность, по которой мы продвигались, была пересечённая: то редкий лес, то небольшие овраги, то высокие холмы, поросшие кустарником. Реку я держала в поле зрения и думала о том, как поймать рыбу без наживки,
Я остановилась, не веря собственным глазам. Здесь проехали телеги или повозки, а земля взрыта от копыт! Волна облегчения прокатилась с головы до ног. Люди! Следы были свежие, а трава ещё сильно примята. Я, конечно, не следопыт, но проехали они недавно. Только бы догнать! Я погладила мальчика за свисающую ножку:
– Видишь, Мышонок, здесь были люди. Потерпи, мы их догоним обязательно. Вряд ли они будут двигаться ночью, должны сделать привал. Сверху донеслось уже и моё любимое:
– Та-ма!
– Да, дорогой, они «тама», идём.
В погоне за уходящей надеждой, я несколько раз срывалась на бег, но тормозила. Во-первых, ребёнок на плечах - я боялась, что свалится. Во-вторых - становилось плохо, начинался жар и подкашивались ноги. Поэтому я останавливалась, тяжело дыша, стояла несколько минут и двигалась дальше. Колею было хорошо видно, и я насчитала повозок пять или шесть судя по следам, хотя, возможно, их было гораздо больше.
Вечер был в самом разгаре, когда мы догнали караван. На краю перелеска я остановилась, прислонилась к дереву из последних сил и решила немного понаблюдать, а заодно перевести дыхание. Мне было уже совсем плохо. Очень хотелось пойти прямо к ним, но, как говорится «бережёного бог бережёт».
Телег было десять. Точнее, это были не телеги, а высокие крытые кибитки. Лошадей уже распрягли, и они паслись неподалёку живописным табуном. Горели костры, сновали люди и, главное... женщины. Их я отличила по длинным юбкам и более ярким одеждам и заметила всего лишь три или четыре изящных силуэта. В общей сложности человек десять-двенадцать, плюс пара ребятишек, носилась вокруг костра. «Цыганский табор какой-то»,- пришла мысль.
Стоять уже было невозможно: от лихорадки колени подгибались, хотелось упасть и больше никогда не подниматься. Но тут Мышонок больно дёрнул меня за волосы и завопил:
– Та-ма, И-ина! Та-ма, Ина!
Он махал ручонками и готов был слететь вниз. Я только и смогла выдавить:
– Узнал, значит... Это... твои? Я так... понимаю?
Ребёнок порывался слезть, но я придержала его уже совсем негнущимися пальцами:
– Сиди, мы идём, - и пошла.
А дальше всё было как в тумане. Я брела, спотыкаясь, и думая о том, чтобы не рухнуть до тех пор, пока нас не заметят. Первыми засекли нас собаки. Здоровенные псы неслись с громким лаем, только мне даже страшно не было. Я упала на колени и пульсирующими от боли руками сняла мальчика. Хотела спрятать его за спину, но он вырвался и побежал прямо на собак. Зверюги остановились, взрыв лапами траву, а потом заскулили и замахали хвостами.
«Донесла!.. Я его донесла! Донесла...»- только эта мысль и осталась в голове. Внутри всё пылало жаром, огнём и болью. Как сквозь мутное стекло я видела бегущих людей. Какая-то женщина, с очень красивым лицом, схватила малыша и, заливаясь слезами, качала его на руках что-то крича и приговаривая. Меня кто-то трогал, тормошил, о чём-то спрашивал, но сил говорить и даже думать не осталось. Я обводила мутнеющим взглядом суету вокруг, а потом стало темно и тихо.
– Ну здравствуй, милая,- сказал знакомый голос.- Давно не виделись.
Я открыла глаза в библиотеке, лёжа на широкой мягкой кушетке:
– Привет, Мозг... рада тебя видеть. Я умерла или ещё в процессе?
– Тьфу, на тебя, глупая! Умерла... Да только попробуй! Не смей даже думать об этом, а то я тебе...- и погрозил пальцем.
– И что ты мне сделаешь?- я улыбалась во весь рот.- Ты же живёшь в моей голове, и я сама сейчас нахожусь в своей голове, хотя до сих пор не понимаю, как это возможно.
– Придумаю что-нибудь, не сомневайся.
– Ты придумаешь! Ты - мозг, ты умный!
Мозговой сидел рядом в привычном образе пожилого профессора, в любимом бархатном халате и с непонятно зачем ему нужным, дурацким моноклем в глазу. Он держал меня за руку и ласково поглаживал:
– Как ты себя чувствуешь?
– Вроде хорошо,- я поднесла ладони к глазам.
Воспаления не было, остались только закрывшиеся ранки, чистые и сухие. Сжав несколько раз кулаки, я убедилась, что всё в порядке. Боли нет, и через какое-то время останутся только шрамы.
– Да...- я невесело усмехнулась.- Если и дальше так пойдёт, то скоро на мне живого места не останется, одни рубцы... Превращусь в какого-то монстра.
Профессор засмеялся:
– Не превратишься. Да и всё это такие мелочи!
– Ага, мелочи! А замуж как выходить? Кто ж меня такую страхолюдину возьмёт?!
У профессора выпал монокль:
– Замуж?!
– А вдруг?!- я округлила глаза и приподнялась на локтях.- Если дома, на Земле у меня был плачевный опыт, то кто знает, может, здесь что-то получится?!
Ответом стал гомерический хохот. Мозговой, качаясь в стороны, смеялся, роняя слёзы.
– И что такого забавного я сказала?- и дёрнула его за рукав.- Хватит ржать уже, в моей голове всё-таки сидишь.
– Но в моей би... би... библиотеке,- он продолжал хохотать.- Ох, Кари, девочка моя, с тобой не соскучишься!- и он интеллигентно промокнул глаза белоснежным платком, который вынул из кармана.
– Только-только в себя пришла, чуть богу душу не отдала, а уже замуж... Потрясающе!- он ещё никак не мог успокоиться.
—Да ладно!- я отмахнулась.- Я пошутила! Какая из меня жена... Я здесь никто и звать меня никак: без роду, без племени, нищенка-бродяжка... И детей иметь не могу, кому я нужна... Просто ты сидел с таким торжественно-похоронным видом, что захотелось тебя рассмешить... А если серьёзно...- голос охрип.- То если и выходить замуж, то дома или не выходить, но тоже дома. Я хочу домой, понимаешь? Я чужая здесь, тут всё дико и непонятно для меня, другой мир, совсем другой...