Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада
Шрифт:
В середине лета мы с маркизом поехали в Марсель, чтобы потребовать возвращения одного старого долга. У нас было прекрасное настроение, и маркиз решил, что мы остановимся в гостинице «Тринадцать кантонов», пообедаем на славу, а потом погуляем по городу и осмотрим достопримечательности. В трактире под названием «Золотая глотка» маркизу рассказали о девушке по имени Жанна Нику, и он тут же отправился к ней в комнату. Я вернулся в гостиницу и лег в ожидании маркиза.
Я лежал, слушая стрекотание кузнечиков, доносившееся с заднего двора. Звуки, издаваемые
С рассветом я принялся за подготовку предстоящей оргии. Ходил по гавани и в бесчисленных кабачках и трактирах искал молоденьких девушек. Я спешил, но был придирчив. Обвислые груди, длинные голени, запах духов. Мне ничего не нравилось. Все было посредственным. К вечеру у меня в руках осталась всего одна карточка, и, когда оказалось, что эта девушка отправилась на морскую прогулку и сможет принять нас только завтра утром, я признал свое поражение, в ушах у меня звучали упреки маркиза.
Утром мы с маркизом стояли рядом перед зеркалом. Мы были одинаково одеты, в одинаковых париках, панталонах и туфлях. В руке у каждого была трость. Идея как можно больше походить друг на друга принадлежала маркизу. Это только прелюдия, сказал он. Мы собирались пойти в номера на улице Капуцинов и посетить там несколько приятных молодых особ. Мы разглядывали друг друга в зеркале. Маркиз усмехнулся:
– Я хочу, чтобы у нас с тобой были прозвища. Меня ты должен звать La Fleur [ 14 ].
Я с удивлением поглядел на него:
– А как вы будете звать меня?
– Президент.
Не двигаясь, я смотрел на него в зеркало. Потом засмеялся.
Маркиз оживленно болтал; он был возбужден, как ребенок, пока мы шли среди торговок с их корзинами и торговцев с тележками, полными рыбы. Люди смотрели на меня, они видели во мне дворянина. «Президент». Двери на улице Капуцинов открылись, и я заметил, что мы поднимаемся по крутой лестнице. Я был дворянином.
14
Цветок (фр.).
– Меня зовут Ла Флёр. А это мой господин, президент, – представил нас маркиз.
Я глядел на бледные лица и приподнятые груди девушек. Они улыбнулись нам, присели в реверансе. Но я не слышал, что они говорят. Я был дворянином.
В комнате маркиз хлестал плеткой белые ягодицы. Хлестал изо всей силы и просил хлестать его. Его ягодицы покрылись широкими красными полосами. Он угостил девушек анисовым драже, облепленным шпанскими мушками, это драже называлось также «пастилками Ришелье». Сие самодельное средство должно было их возбудить. Я смотрел на полуголые тела, улыбался и думал о своем имени. Я стоял в другом конце комнаты и меня больше возбуждало мое новое платье,
– Президент! – кричал он. – Мое драже не дало никакого результата, я никудышный ученый!
Я кивнул и в наказание принялся хлестать его плеткой о девяти хвостах, а он тем временем хлестал розгой хорошенькую рыжую девушку, другая красотка стояла у окна, схватившись за живот, она стонала и говорила, что ее отец человек набожный, никогда мухи не обидел, девушки кричали, маркиз кричал, и мне казалось, что я парю над этим сумасшедшим домом и сверху смотрю на тела, на раскрытые рты, на красные ягодицы, на деньги и на драже, рассыпавшиеся по полу...
Так прошло Утро Шпанских Мушек. Мы вернулись в гостиницу, мне пришлось поддерживать маркиза. Ему было трудно переставлять ноги.
Ночью маркиз говорил во сне. Вернее, издавал какие-то жалкие звуки. Я пытался разобрать слова. Но в конце концов мне пришлось бросить эту затею. Когда я проснулся, комната была залита солнечным светом. Первым делом я повернулся к маркизу и стал внимательно разглядывать лицо спящего. Ла Флёр, думал я, сидя в кровати и улыбаясь. За окном дети забавлялись, бросая камни в изгородь.
Утром маркиз заторопился. Ему хотелось поскорей уехать отсюда, и он велел мне упаковать вещи. Вскоре я вынес наши чемоданы в коридор. Хозяин гостиницы был маленький, с тонкими пальчиками и слишком длинными ногтями. Я внимательно рассмотрел его необыкновенно узкий череп. Маркиз нервничал. Он бранил кучера, который еще не подал карету. Потом повернулся к хозяину:
– Если у вас кто-нибудь станет спрашивать о господине Ла Флёре и президенте де Кюрвале, скажете, что мы отправились в Лион. Понятно?
Хозяин кивнул, подавив зевок.
Я отставил чемоданы.
– Президент де Кюрваль?
Меня вдруг затрясло.
– Бери чемоданы, дурак, карета уже подана!
Я продолжал смотреть на него.
– Чемоданы!
Я подхватил чемоданы и пошел к двери. На улице он толкнул меня в бок:
– Что с тобой?
Я остановился и спросил заикаясь:
– Президент де Кюрваль?
– Ты спятил, Латур? Это всего лишь имя.
Я увидел перед собой буквы, составляющие это имя.
– Какое-то время назад я пользовался этим именем, вот и все.
Я попытался кивнуть.
Укладывая чемоданы, я увидел перед собой это имя. Букву за буквой. «Президент де Кюрваль». Восьмой номер в моем списке.
Мы сели в карету, маркиз нервничал, и я не мог понять почему. Он почти все время молчал, а когда начинал говорить, я его не узнавал.
Мне вдруг показалось, что я совсем не знаю маркиза.
Мы ехали по красивым улицам Экс-ан-Прованса, вдоль подножия высокой горы Люберон к Апту и Лакосту.
Я сказал себе, что должен забыть этот день, должен придумать, как вычеркнуть его из памяти. Вспомнил отдельно каждое событие и решил, что их больше не существует.