Катарсис империи
Шрифт:
– В чем-то ты прав. Не помню, чтобы Степанов или Новиков-Прибой описывали, что на каком-то из кораблей после боя в Желтом море или при Цусиме сохранились в целости шлюпки.
– Именно. В идеале, нам бы на корабли иметь металлические катера с бензиновыми двигателями, вроде тех, что в наше время используют рыбаки. Но, к сожалению, нет пока той производственной базы и возможностей, чтобы строить такие катера.
– В принципе, такие катера и для гражданских хороши. Скажем, в качестве прогулочных. Знаешь, я чувствую запах денег.
– Вообще-то, это недоеденный ужин.
–
– Он же не корабельный инженер! Что он будет рабочим говорить?
– Его задача - смотреть за ходом исполнения работ, стимулировать рабочих, которые, кстати, находятся чуть ли не на рабском положении, да наблюдать, чтобы не было саботажа. Капер, в меру сил - ему поможет советом.
– Интересно-интересно. Капер, вообще-то строитель.
– А я вообще-то юрист. Но, согласно нынешним канонам реальности - еще и флотом командую. Если я сказал, что Капер прикомандирован к порту, значит так и будет. У него довольно широкий кругозор, так что, глядишь, подскажет и покажет чего-нового нашим корабельным инженерам. Может ненароком сварочный аппарат изобретет или циркулярную пилу.
– Хорошо, что ты этот разговор начал. Хотел с тобой поговорить о твоих планах.
– Всенепременно слушаю.
– Я по поводу группы Скифа...
Приготовившись к долгим и выводящим меня из себя дебатам, я мысленно сосчитал до ста.
Группа Сергея Апалькова, известного в этом мире как военный советник КОС ЕИВ Скиф, включала себя, помимо самого командира еще Ресвальда и Кацо. Пару дней назад, во время того, как наш поезд прибыл в Мукден, Скиф и его группа отбыли в штаб Куропаткина, к которому были приписаны чисто формально.
До попадания в прошлое, Апальков служил в одном из силовых подразделений доблестного МВД. Имея образование историка, он еще попутно успевал нести в массы доброе и светлое. При помощи тяжелых берцев и резиновых дубинок.
Ресвальд в той жизни занимался преподаванием навыков самообороны и единоборств. Имел за плечами армию и годы жизни в неспокойной стране, ближайшем славянском соседе матушки России. А это уже, считайте, резюме.
Кацо - мой тезка, кстати, тоже Илья - суровый сибиряк школьного возраста. Горячая грузинская кровь, доставшаяся ему от отца, имела выход в патриотическом спортивном клубе, где бывшие сотрудники силовых подразделений учили пацанов навыкам самообороны, владения холодным и огнестрельным оружием и тд. Не удивлюсь, если однажды Кацо нарисует мне план диверсии на нефтяных промыслах Черного моря. Все таки, патриотично воспитанный кавказец - это вам не еврей, кушающий кошерную мацу.
Когда мне стало ясно, что аргументов, чтобы снять Куропаткина, только что назначенного на должность командующего Маньчжурской армии, с поста, у меня недостаточно, судьба подкинула мне идейку на размышление.
Есть у русского солдата такая привычка - день победы встречать в столице врага. Мы были в Париже, Берлине... Чем Токио хуже?
Однако, во времена, когда царем полей становится пулемет - необходимо менять концепцию и ведения войны. К сожалению, русские армейские генералы об этом подумать забыли. Но, я не забыл.
Многие диванные стратеги, кои сейчас возглавляли российское военное ведомство, считали, что сражение на поле и бой в городе - мало отличимые друг от друга вещи. И все бы оно ничего - такая философия в мирное время безвредна. Но, вот стоит начаться мало-мальски продолжительному конфликту, в ходе которого армии предстоит действовать в населенном пункте крупнее трех покосившихся хат, сразу начинаются проблемы. Здесь уже лихой кавалерийский наезд не поможет. И даже массированный артиллерийский удар.
Помнится, в Великую отечественную войну немало танкистов погибло во время боев в городах, только потому, что не было командиров, способных грамотно спланировать их действия в узком пространстве городских улиц. Не говоря уже о том, сколько жизней можно было сохранить среди пехоты...
Поэтому, оставив мысли о прямом командовании Маньчжурской армии, я пошел иным путем.
Я не помнил, какую роль в российском государстве играли гвардейские войска. Для меня гвардия времен монархии - это что-то вроде теплого местечка для сынов приближенных к царским особам лизоблюдов и подпевал из числа дворянства. Не помню, чтобы в русско-японскую Николай гонял в Маньчжурию гвардейские войска. А вот то, что они без устали устраивали во славу монарха кровавые разборки с собственным народом, как в Кровавое воскресенье, я не забыл. Поэтому, решил одним выстрелом получить максимальный результат. Так сказать - выстрел из дробовика государственного масштаба.
Огромных трудов мне стоило уговорить Николая принять решение об отправке 1-ой гвардейской пехотной дивизии в Мукден. Это предписание командиры Преображенского, Семеновского, Измайловского и Егерьского лейб-гвардейского полков получили на следующий же день, после прибытия царя со встречи с немецким кайзером.
Конечно, это породило много слухов. Самые прозорливые, уловив взаимосвязь между перемещением отборных частей от столицы на фронт и встречей императоров, начали осторожно рассуждать о целях такого рандеву. К слову, Лавров постарался достаточно, распустив слух, что царь встречался с кайзером, чтобы получить у того гарантии о ненападении на европейские границы России. Элиту общества захлестнули многочисленные новости - аресты видных деятелей, отставки, срочные заказы за рубежом... Словом, перед тем, как мы начали пересекать замерзший Байкал на санях, я получил от Малкольма телеграмму, что четыре указанных мною гвардейских полка готовы к переброске.
Идея о превращении гвардии в специальные, действительно отборные войска, посетила меня после ознакомления с докладной запиской "Десант в Токио, или, как победить за год", которую любезно составил Скиф. Причем, составил он его по собственной инициативе. И с его творчеством я познакомился во время путешествия в Либаву и обратно.
Впрочем, краткий мануал по использованию Маньчжурской армии кончался на третьей странице записки. И еще двадцать листов были отведены под предложения по реформированию императорской армии.