Катастрофа отменяется
Шрифт:
— Каково, подполковник, нет, ты скажи, каково! Молодец, настоящий молодец! Гляди у меня, не томи его в канцелярии, из него еще выйдет Суворов! Головой ручаюсь, что выйдет!
— Я говорил вам, товарищ генерал, — скромно улыбаясь, сказал Масленников.
— Нет, что там ты говорил! Он говорил! Я даже заслушался! Словом, это почти то же самое, о чем я только сегодня докладывал маршалу! И самое главное, что маршал поддержал мое предложение. Мосты в Дойчбурге мы будем брать с воздуха.
Масленников перехватил умоляющий взгляд майора и сказал:
—
— Ну-ну-ну, майора вы оставьте мне! Я ему сам найду дело… Как, майор, согласны?
— Слушаю, товарищ генерал! Но я просил бы разрешения участвовать в бою…
— Вы и будете в бою. Ваша задача будет состоять в том, чтобы проследить за выполнением тех условий, о которых вы так хорошо говорили. И в Дойчбург вы попадете, только не с парашютистами, а с частями, которые будут поддерживать атаку парашютистов. Понятно?
— Понятно, товарищ генерал!
— Ну, подполковник, прощайся с ним. Боюсь, что он к тебе больше не вернется…
— Вы же обещали взять его только на одну операцию, — возразил Масленников.
— Я и беру на одну операцию — на освобождение Германии от фашизма. Будем надеяться, что она продлится недолго.
Масленников замолчал, с обидой взглянув на майора. Он как будто сердился на Сибирцева за то, что тот сумел понравиться командующему.
— Теперь слушайте, майор, — совсем другим тоном, строгим, но и доверительным, продолжал командующий. — Сейчас вы направитесь в батальон капитана Демидова. Ему будет принадлежать честь захватить мост через Нордфлюсс. Немцы столько кричали о том, что опередили русских в умении проводить крупные парашютно-десантные операции, так хвалились захватом Крита с воздуха, что совсем забыли, у кого учились этому искусству. Теперь небо Германии должно принадлежать нам. Иначе наша атака может захлебнуться на подступах к Дойчбургу…
Сибирцев слушал, радуясь в душе тому, что плечом к плечу с ним будет старый друг, и в то же время с болью думая, как тяжела задача, возложенная на батальон Демидова.
— Договоритесь с Демидовым о деталях. После этого вы примете две танковые роты, Яблочкова и Подшивалова, и приданный им танково-десантный батальон капитана Сереброва. Они уже информированы о задаче. Местонахождение их знаете?
— Так точно.
— Ну, действуйте, майор. От вас во многом будет зависеть успех наступления. Фронт мы прорвем. Но если фашисты задержат нас перед Нордфлюссом, могут быть большие потери. А этого нельзя допустить. В районе моста действия вашей группы после прорыва обороны поддержит танковая часть. Ее позывные — «Астра», ваши — «Алмаз», позывные Демидова — «Аврора»…
— Заря, — тихо сказал майор и смутился, заметив, что генерал улыбнулся.
— Именно, майор, заря. Начало рассвета в затемненном мире…
Генерал встал, поглаживая пальцами пышные брови. Масленников протянул ему какие-то бумаги. Сибирцев взял пакет, предназначенный для Демидова, и попрощался.
Выходя из кабинета, он услышал голос генерала:
— А побриться, майор, все-таки не мешает!
10
На этот раз Георгию не пришлось пробиваться на базу Демидова через встречный поток. Едва он успел побриться, как позвонили с аэродрома и сообщили, что его ожидает самолет.
По-2, на котором должен был лететь Сибирцев, рядом с «дугласами» и «петляковыми» казался маленьким. Летчик стоял возле самолета, опершись на крыло, и курил. Было совсем темно, только огонек его папиросы описывал однообразные дуги и вспыхивал сильнее, когда летчик затягивался. Увидев пассажира, летчик загасил папиросу и поспешил занять свое место.
Сибирцев напряженно смотрел вниз, угадывая на всех дорогах беззвучное, но мощное движение. В тот момент, когда они делали разворот на северо-восток, он увидел справа длинную волнистую дугу огня, затем, даже сквозь рокот самолета, до них донесся непрерывный, все нарастающий грохот: там артиллерия прокладывала дорогу пехотным дивизиям…
Летчик обернулся к майору, что-то крикнул, потом поднял вверх большой палец, сигнализируя, что на земле все в порядке. И хотя никто и нигде не говорил, что должно начаться наступление, Сибирцев понял по этому жесту, что летчик все знает и тоже рад начинающемуся сражению.
Сибирцев пытался разглядеть в темноте места, над которыми они летели, надеясь угадать темные пятна хуторов и перелесков, найти более светлые ленты рек. Но он так ничего и не угадал. Самолет вдруг нырнул вниз, и на земле вспыхнули посадочные огни…
Выскочив из самолета, майор настороженно прислушался к земным звукам. В той стороне, откуда он прилетел, волны грома не затихли, а, наоборот, еще более усилились, так что даже здесь воздух колебался. Вся юго-западная часть горизонта постепенно светлела, как будто грохот этот приближал час рассвета.
К самолету подбежал Демидов, держа в руке включенный фонарик.
— Разрешите представиться… — начал было он, но, узнав Георгия, улыбнулся, крепко пожал руку друга. Потом с нескрываемым чувством радости, которое испытывал и Сибирцев, тихо добавил: — Ну, началось!..
— Началось! — так же тихо ответил Сибирцев.
— Машина рядом, — уже громко и отчетливо сказал Демидов.
— Начальник штаба батальона старший лейтенант Голосков, — представился другой офицер, и для Сибирцева это звучало примерно так: «Мы уже давно были готовы, ждали только приказа!»
— Пакет у меня! — сообщил Сибирцев, садясь вместе с Демидовым и Голосковым в машину.
Они вошли из темноты в комнату, и яркий свет на мгновение ослепил их.
— Так, — сказал Демидов, прочитав сопроводительную бумагу и передавая ее Голоскову. — Наша задача — овладеть мостом через Нордфлюсс в Дойчбурге.
Голосков прочитал бумагу, перевернул ее обратной стороной, словно надеялся увидеть там еще какие-нибудь инструкции. Потом бережно сложил ее и запер в железный ящик.