Катастрофа
Шрифт:
— Что интересует господина Третьего помощника на этот раз? — Лемешева снова продемонстрировала ослепительную улыбку. — Хочу сразу предупредить, что все тайны программы Серебрякова знает только сам великий Серебряков. Так что прошу не ожидать от меня невозможного, — продолжала улыбаться доктор.
Интересно, сколько ей лет? Двадцать семь? Тридцать семь? Или, может, сорок семь? Арториус с трудом оторвал взгляд от ее бедер и заставил себя собраться с мыслями. С третьей попытки ему это удалось.
— Денис Денисович упомянул про совершенно феноменальную емкость «Пирогова» и способность этой удивительной программы хранить информации во много раз больше,
Лемешева улыбнулась еще шире:
— Вы не совсем верно восприняли формулировку профессора, господин Арториус. Кстати, вы так и не сказали мне в прошлый раз, как вас по имени-отчеству? У нас в Отделе не принят столь сухой и безличностный официальный тон, мне было бы удобнее обращаться к вам более естественно.
— Возможно, вы не знаете, Татьяна Петровна, но у обитателей Улья нет как таковых фамилии, имени и отчества, — глядя на то, как расширились от удивления глаза Лемешевой, Арториус про себя недобро усмехнулся. А что вообще вы в своем Випе знаете про Улей? Живете себе припеваючи и купаетесь в роскоши. — Дело в том, что в уровне Улей, по площади сопоставимому с уровнем Вип, проживает более сорока семи тысяч человек. Проблема перенаселенности Улья возникла еще двести лет назад, уже тогда было неинформативно использовать для идентификации систему фамилий, имен и отчеств по причине весьма многочисленных совпадений. Поэтому мы отказались, в конце концов, от нее, и вот уже двести лет детей в Улье называют одним, но зато совершенно уникальным именем. Мы даже ведем базу данных занятых и незанятых имен. Возможно, для уроженцев Випа наши имена звучат несколько непривычно, зато у нас вы никогда не найдете двух людей с совершенно одинаковыми именами. Так что Арториус для меня — это и имя, и фамилия, и отчество вместе взятые. Но вы можете называть меня Арти. Так зовут меня близкие люди, — Чиновник слегка выделил последнюю фразу.
— Какая грустная история, ГОСПОДИН АРТОРИУС, мне крайне неловко, что я не была осведомлена об этом! — Лемешева, не переставая улыбаться, так же слегка выделила обращение. Третий помощник в глубине души досадно поморщился.
— Однако давайте вернемся к вашему вопросу, — доктор перешла на серьезный тон, — на самом деле мы не знаем, какой объем занимает «Пирогов». Более того, никто, если можно так выразиться, еще не смог увидеть эту программу целиком. На данный момент точно известно, что с увеличением объема сети вычислительные мощности и скорость аналитической обработки данных «Ппрогова» возрастают, а с уменьшением — понижаются. Но все, к чему когда-нибудь «Пирогов» получал доступ, хранится в его памяти и от размеров сети-симбионта уже не зависит.
— Но это означает, что программа должна требовать под себя бесчисленные терабайты носителей! — возразил чиновник.
— Вот тут и скрыта одна из многочисленных загадок «Пирогова», — Лемешева покачала головой, — никто не знает не только, как и где, но и в КАКОМ виде он хранит информацию. Мы можем только строить гипотезы, одна из которых считает, что программный код великого Серебрякова содержит собственную, уникальную систему компрессии данных, способную размещать терабайты информации на площади носителя, вмещающей обычный байт.
— Но это же невозможно! — Арториус подался вперед. — Я, разумеется, не ученый специалист в программировании, но понимаю, что двоичный код не позволяет подобных чудес.
— Дело в том, уважаемый Арториус, — доктор сделала многозначительную паузу, — что «Пирогов» не имеет ничего общего с двоичным
— Это как так? — чиновник начал опасаться, что нить понимания выскальзывает из его рук.
— Вообще-то, это тоже гипотеза, — Лемешева скромно опустила глаза, — автором которой являюсь я. Я считаю, что так называемым программным кодом Серебрякова, часть которого нам удалось изучить, написано не что иное как всего лишь интерфейс, предназначенный для взаимодействия «Пирогова» с окружающей средой-симбионтом. Сам же «Пирогов» построен на абсолютно неизвестных науке принципах, что и объясняет его поистине фантастические возможности.
— Невероятно, — в который раз поразился таланту Древнего гения чиновник. — То есть, правильно ли я Вас понял, если «Пирогову» обеспечить доступ к сети какого-то другого Убежища, мы получим доступ к их технологиям?
— Если быть точнее, «Пирогов» получит.
— А в чем разница?
— «Пирогов» — это мощный аналитический инструмент. Он ни о чем не сообщает сам но себе, он отвечает только на конкретно поставленные вопросы и решает четко сформулированные задачи. Чем менее конкретно определен круг переменных, тем более долгим будет процесс анализа, — доктор с грустью вздохнула. — К сожалению, никто не знает, где найти и как заглянуть во внутренние базы данных «Пирогова». Можно только мечтать о том, какие тайны скрыты в них, — Лемешева достала из низкотемпературного шкафа бутылочку Evian, разлила ее по стаканчикам и протянула один из них чиновнику.
«Да они просто купаются в ней, — в который раз кольнула зависть Арториуса. — Я получаю одну такую раз в смену, а купить ее я и вовсе бы не решился. А они тут у себя, похоже, ее даже не считают». Элита бункера обеспечивалась по-элитному. Третий помощник почувствовал свою ущербность. Ну уж нет, в своей области я такой же талант, как и они в своей. Я это еще докажу. Они все еще удивятся. Все! Абсолютно! Арториус подавил вспышку гнева и взял себя в руки.
— Но позвольте, Татьяна Петровна, если все так, как вы мне сейчас объяснили, то давайте предположим, что мы установили контакт нашей сети с сетью сообщества Суисс. Потом ввели в «Пирогова» самые полные данные анализа содержащейся в этом стакане воды, — чиновник приподнял стаканчик на уровень глаз, — после чего поставили задачу получить точно такую же, но уже в большем количестве. В результате «Пирогов» бы выдал нам технологию производства Evian?
— Точно так, — подтвердила Лемешева.
— Мой дорогой Арториус, вы готовитесь взломать секреты специализации всех сообществ, или только Суисс? — чиновник узнал веселый голос академика Кузнецова.
Арториус встал и показал выдающемуся медику раскрытую ладонь:
— Очень рад видеть вас, Александр Алексеевич, как продвигаются ваши изыскания?
Кузнецов хохотнул:
— О! Вижу, Танечка и вас втянула в свой круг искателей сокровищ Древних! — академик укоризненно посмотрел на Лемешеву и добавил, обращаясь к Арториусу: — Предупреждаю, это занятие способно превратить все ваше свободное время в поиски привидений.
— Это не пустая трата времени, Саша! Вы прекрасно об этом знаете! — взвилась Лемешева.
Кузнецов лишь отмахнулся и направился к ожидающей его группе медиков и аналитиков во главе с Трубецким. Трубецкой подмигнул Арториусу и развел руками, мол. ничего не поделаешь, взгляды ученых не всегда сходятся.
Один из медиков вывел на стенной экран бесчисленное множество совершенно непонятных Арториусу данных, и в кругу ученых началось обсуждение.
Арториус повернулся к Лемешевой.