Категориальные семантические черты образа homo sapiens в русской языковой картине мира
Шрифт:
Ю.С.Степанов предлагает лингвокультурологическую концепцию образа человека в языке, построенную на основе дихотомии «внешнее – внутреннее». «Внешнее» обращено к социальному и материальном миру человека, в соответствии с чем выделяются три параметра: человек в отношении к Миру, к себе подобным, к обществу. «Внутренний человек» – это его внутренний облик, столь же неповторимый, как внешний, но причастный не материальному и социальному миру, а миру духовному, божественной сущности, Богу (см.: Степанов, 2001, с. 698).
В концепциях, рассматривающих человека многоаспектно, выделяется множество параметров, ипостасей, сфер его проявления (Н.Д.Арутюнова, А.А.Уфимцева, Н. Д. Апресян, Ш.Балли, М.А.Журинская, Г.А.Золотова, М.П.Одинцова, Н.А.Седова
Например, в интерпретации Ю.Д.Апресяна, сосредоточившего внимание на глагольной семантике, человек характеризуется как «динамичное, деятельное существо», способное совершать различного рода действия. «Каждым видом деятельности, каждым типом состояния, каждой реакцией ведает своя система» (Апресян, 1995а, с. 352), которая локализуется в определенном органе. Всего исследователь выделяет восемь основных систем, иерархизованных по степени сложности: физическое восприятие, физиологические состояния, физиологические реакции на разного рода внешние и внутренние воздействия, физические действия и деятельность, желания, мышление и интеллектуальная деятельность, эмоции, речь.
А.А.Уфимцева выделяет части человека в соответствии с несколькими основными сферами его проявления: биолого-физиологические и антропологические, то есть природные части; части, являющиеся результатом социально-трудовых и родственных отношений; части, относящиеся к сфере психической деятельности и эмоциональным оценкам человека (Уфимцева, 1986, с. 115).
М.А.Журинская включает в понятие человека тело и его части; имя, мысли, чувства, переживания; различные окружающие его предметы, связь с которыми человек может представить в разной степени нерасторжимости. В принципе, согласно такому толкованию человека, его частью субъективно может быть признан любой предмет, с которым человек имеет дело (Журинская, 1997, с. 308).
Нами принимается предельно широкое толкование языкового образа человека, предложенное М.П.Одинцовой: этот образ заключает в себе «все, что люди о себе и себе подобных знают, воображают и в принципе могут вообразить, ассоциируя себя не только с ближайшей действительностью, но и легко переносясь мыслью в иные, возможные и невозможные, миры, превращаясь мысленно в кого угодно и что угодно обращая в свое подобие» (Одинцова, 1994а, с. 73). Человек, по мнению исследователя, являясь частью мира, мыслит себя тождественным ему, поэтому в обыденном сознании и в языковом менталитете человек ассоциируется и соизмеряется со Вселенной, более точно – с центром Вселенной. Сказанное объясняется, по мнению М.П.Одинцовой, тем, что «концепт «человек» в русском языковом сознании… характеризуется не только реалистическим, естественнонаучным содержанием, многократно зафиксированным в лингвистических и энциклопедических словарях, но и целым комплексом отчасти или по большей части мифопоэтических представлений, дополняющих рационалистическое ядро концепта ореолом субъективно-оценочных, образных, экспрессивных смыслов» (Одинцова, 2000, с. 9). Типизируя эти смыслы на основе анализа описаний человека в современной русской речи, художественной и нехудожественной, М.П. Одинцова следующим образом структурирует понятие «человек» в наивной картине мира:
человек – это множество лиц, ипостасей, органов и квазиорганов, частей и квазичастей, условно наделяемых активностью и многими другими качествами двойников, alter ego личности (см.: Одинцова, 1994а);
человек – это вещь, предмет и, следовательно, некое пространство, физическое и духовное, в пределе – вселенная, космос или, точнее, центр двух вселенных – внешней, природной, и внутренней, духовной (см.: Одинцова, 1991);
человек – это властелин мира, хозяин, распорядитель всего живого и неживого, включая самого себя, свое тело и душу. Об этой же черте языкового менталитета можно сказать иначе: все, что осваивает и присваивает человеческая мысль, становится принадлежностью, частью, собственностью человека (в реальном и виртуальном мире);
человек –
человек – судья и пророк, оценивающий все и вся, всевидящий, наделенный разумом и сверхразумом, чувствами и сверхчувствами, чудо создания, гений, «венец природы», сознающий и использующий этот дар всеведения (см. антропоцентрическую интерпретацию эгоцентрических, в том числе оценочных (субъективно-эмотивных), значений языковых единиц: Вольф, 1985; Телия,1996; Арутюнова, 1984);
человек и мир – одно и то же: человек тождествен миру, всему, что входит и может войти в сферу его жизнедеятельности и сознания, что в той или иной степени зависит от него и от чего зависит он сам. Верно и обратное: мир тождествен человеку. Образы мира и человека взаимноизоморфны (Телия, 1987);
человек – воплощение и средоточие противоположностей, сил, субстанций, качеств, находящихся в отношениях противоборства, конфликта и вместе с тем диалектического единства, притяжения, взаимодействия и взаимоперехода. Человек – воплощение добра и зла, силы и слабости, простоты и сложности, величия и ничтожества, он Бог и дьявол, царь и раб, бессмертная субстанция духа и в то же время тленная земная плоть, он ангелоподобен и звероподобен, разум в нем, сознательное начало, сосуществует и борется с чувством, стихией подсознания, животными инстинктами (см.: Одинцова, 2000, с.9).
Исходя из этого, сущность образа глобального человека сводится к представлению о человеке в ЯКМ как своеобразном микрокосме, по сложности своего «устройства» соизмеримым с макрокосмом – Вселенной, всем окружающим и включающим человека универсумом. Образ частичного (частей) человека в ЯКМ формируют образы тех предметов, живых существ, нефизических сущностей, параметров внешнего и внутреннего мира человека, его ипостасей и состояний, которые в сознании наивного носителя языка реалистично или образно-ассоциативно составляют и членят целостный образ человека. Что касается образа целостного человека, то его составляет представление о человеке как обладателе всех своих частей (в том числе параметров и ипостасей) (Седова, 2000а, с. 25).
В методологических целях определим понятия часть, параметр, ипостась человека.
Наиболее общие классификационные признаки человека принято называть параметрами. Параметрические представления о человеке содержатся, например, в научных описаниях, где человек трактуется как живая система, представляющая собой единство физического и духовного, природного и социального, наследственного и прижизненно приобретенного (Философский энциклопедический словарь, 1989, с. 737). Человек, как отмечает Ю.С.Степанов, будучи наиболее важным в культурном отношении предметом, «параметризован» как ни один другой предмет: «Сотни, если не тысячи, слов в каждом языке – это названия одного и того же – «человека», но в зависимости от его разных «параметров» (Степанов, 2001, с. 697).
Н.А.Седова, отмечая большое разнообразие параметризации человека в ЯКМ, выделяет такие основные параметры: биологический и социальный, физический и нефизический (материальный и идеальный), внешний и внутренний, интеллектуальный и эмоциональный, индивидуальный и общественный, пространственный и непространственный, постоянный (абсолютный) и временный (относительный) (Седова, 2000а, с. 27).
Ипостасями мы называем те или иные частные социальные роли и какие-либо другие качества человека, количество которых чрезвычайно велико (например, социальные роли, связанные с профессией, родом деятельности, возрастом, полом человека; качества человека, обусловленные его физической, психологической, интеллектуальной природой).