Катер

Дмитрий Каралис

КАТЕР

Я вернулся с практики, и отец меня обрадовал: они с дядей Жорой хотят купить большой катер, почти корабль. В субботу надо ехать смотреть -- всем вместе.

– - Эти разъездные катера строились в Германии, и достались нам по репарации, -- сказал отец.
– - Назначение их было вполне мирное, -- они служили для разъездов разного рода бригад по рекам и озерам.
– - Отец стал растолковывать, что такое репарация и чем она отличается от контрибуции. Он словно читал лекцию в своем институте, и от катера мог спокойно вывернуть к русско-японской войне 1905 года.

– - А сколько стоит катер?
– - спросил я.

– - Стоит он прилично -- три тысячи. Но поверь, сынок, он того стоит.
– После двухмесячной разлуки отец почему-то стал называть меня сынком.
– Дизельный движок, две каюты, ходовая рубка, отделка из ясеня и бука. Там даже душ есть! Корпус из текстолита, шпангоуты...

– - Вы берете на двоих? По полторы тысячи?

Отец замялся:

– - Мать чего-то капризничает... Говорит, очередь на машину может подойти. А я говорю, что такой шанс упускать нельзя. Представляешь -- летом на Ладогу или по Свири: грибы, рыбалка, острова, шхеры, -- отец достал карту и стал прокладывать возможные маршруты. Таких сияющих глаз я у него давно не видел.

Мама позвала нас обедать.

– - Ну вот скажи, сынок, -- с оглядкой на мать отец налил мне "Вазисубани" не в фужер, а в рюмочку, -- ты бы хотел летом отправиться в путешествие по Свири?

– - Не знаю, -- я сделал вид, что неравноправие в посуде меня устраивает; видели бы родители, как мы на практике пили портвейн стаканами.
– - В принципе, хотел бы...

– - Это тебя Жора подбивает, -- мать первая подняла свой фужер и чокнулась с нами.
– - Ну давайте, с приездом!

Катер стоял в яхт-клубе на Петровской косе. Дядя Жора прохаживался на ветру и, завидев нас, укоризненно посмотрел на часы.

– - Хозяина не будет, -- сказал дядя Жора.
– - Катер покажет его знакомый яхтсмен.

– - Какая нам разница, -- сказал отец, поглубже насаживая шляпу, поднимая воротник пальто и доставая из карманов перчатки.
– - Ну и ветерок тут. Он нас прокатит?

– - Говорит, что прокатит.

Мы постучали в запертый изнутри сарай, и дверь, лязгнув, приоткрылась.

– - Мы пришли катер смотреть, -- сказал в полумрак дядя Жора.
– - У вас найдется для нас время?

– - Время есть понятие относительное, -- ответил из-за дверей не совсем трезвый мужской голос.
– - И в тоже время категория вечная. Я доходчиво излагаю?
– - за дверью загремело, словно уронили корыто.

– - Вполне, -- сказал дядя Жора, дождавшись тишины.
– - И я бы добавил: сугубо относительное!

– - Буду готов через пять минут, -- пообещал голос.

– - Пьяный!
– - шепотом сказала мама.

– - Что ты хочешь, тут такой колотун, -- сказал отец, отходя от сарая.
– - Трезвенник и язвенник выпьет.

– - Вот-вот, -- кивнула мама.
– - Этого я и боюсь...

Отец покрутил головой, давая понять, что не понимает, за кого она боится: уж не за него ли?

Яхтсменом оказался прихрамывающий человек с неряшливой бородой, заплывшим глазом и истертой палкой с резиновым набалдашником. Он навесил скрюченными пальцами замок и, недовольно глянув на маму, буркнул: "Пошли..."

Катер стоял в узкой протоке и напоминал крейсер на параде в окружениигрязноватых буксиров.

– - Вот этот?
– - восхищенно спросил отец.

– - Это он и есть, что ли?
– - скептически сказал дядя Жора. Я видел, что катер емунравится, но он старается не подавать виду. Возможно, хочет сбить цену.

– - А как он называется?
– - мать взяла отца под руку.
– - Имя у него есть?

– - Стойте здесь, а еще лучше идите туда, -- сказал яхтсмен, не удоставивая маму ответом и показывая палкой за здание яхт-клуба.
– - Второй причал. Я подойду туда.

– - Может, вампомочь?
– - спросил папа.

– - Не надо. Спички лучше дайте.

– - Там что, дрова?
– - шепотом спросила мама.
– - Это пароход?

Я помотал головой: "Дизель! Мотор такой.Двигатель".

Мы стояли на дощатом причале, под ногами задумчиво струилась Нева, и на правом берегу блестели на солнце прожекторные мачты Кировского стадиона и желтели деревья в Парке победы. За ними я разглядел мачту парашютной вышки с точками людей на верхней площадке. Вышка работала -- белый купол, натянутый на обруч, плавно скользил вверх за очередным счастливцем.

Дядя Жора ходил по доскам и нервно курил папиросу. Отец держал мать под руку и советовал ей смотреть не в щели досок, а на невский простор, на чаек или на подъемный кран, который тянул на берег легкий катер явно с претензией на звание разъездного: маленькая рубка с ветровым стеклом, штурвал, мачта и бронзовая завитушка винта под кормой.

Наш белый катер, вырезая пенистую дугу, с мягким урчанием подкрался к пирсу и дал задний ход.

– - Обрати внимание, Жора, он прошел по траектории вопросительного знака, -- крикнул отец, оборачиваясь к брату.
– - А, как тебе это нравится?

– - Надо брать, -- кивнул дядя Жора.
– - Какие, к черту, вопросы.

Катер терся автомобильными покрышками о брус причала, удерживаясь против течения, и бородач, открыв дверь рубки, махнул нам рукой и показал на сходни, которые следовало положить, если мы побоимся шагнуть через расползающуюся щелку.

Я скакнул на палубу и подал дяде Жоре крепкую доску с наколоченными планками. Взяв мать за руки, словно они водили хоровод, отец с дядей Жорой завели ее на борт. Мы поднялись в просторную рубку, и катер, взревев двигателем, упруго пошел против течения -- на этот раз плавной дугой, распрямляяпрежний вопросительный знак.