Катерина

Бушар Сандра

Пока я кружилась на остановке, разглаживая воланы юбки, взгляд зацепился за знакомый «джип». Это был Семен. Припарковавшись в отдалении, у самого магазина «Зорька», он крутил пальцами зубочистку и не сводил с меня гневного прищуренного взгляда.

– Вот же!.. – недовольно вспыхнула я, готовая подойти к нему и выяснить все на берегу. – А он тут что забыл?

Но было уже не до того: за поворотом знакомо зарычал желтый спорткар Макса. Забыв обо всем, я радостно ринулась к нему.

– Катюнь, садись! – дверь знакомо распахнулась вверх, парень махнул рукой

внутрь. И хоть он пытался тянуть улыбку, было очевидно: он на грани паники. Макс пояснил это так: – Пойми, я же из большого города… В моем понимании деревня – это что-то по типу Италии или, на крайний случай, Лазурного Берега… Но это… В таком дне я еще не бывал! Нужно время, чтобы адаптироваться.

Макс вел автомобиль аккуратно, но все равно цеплял низким днищем за каждую ямку и даже незначительную ухабину. Асфальта в Мариновке практически не было, а если где-то остались его следы, то разбитые в хлам. Макс морщился, кривился и даже истошно стонал, нежно поглаживая руль:

– Моя маленькая ласточка… Знал бы, оставил бы тебя дома. Тут только трактор пригодится! Которым эту жуткую деревню лучше снести ко всем чертям.

Парень рассмеялся со своей шутки, а мне стало обидно. Да, деревня была старая, маленькая и разбитая. Но в чем вина местных жителей, трудолюбивых до глупости? Тут скорее нужно задавать вопрос правительству, почему все деньги идут в Москву, а села проседают.

– Ты поживешь в доме моей школьной подруги Оли. Я договорилась, – откинув обиды, я не стала на них концентрироваться. День был слишком радостный и насыщенный, чтобы думать о плохом. – У них есть отдельный летний домик. Небольшой, туалет на улице, но зато отдельный от основного дома и с видом на реку. Ее семья возьмет с тебя небольшую плату, мелочи…

– Сколько? – с искренним интересом уточнил Макс. – Тысяч пять-десять в сутки?

Я от всей души расхохоталась. Только потом понял: а он ведь не шутит. Семья Оли, к слову, хотела всего четыреста рублей.

Оля встретила нас у порога в белом платье с рюшами по плечам. Ее длинные черные волосы были заплетены в две тугие косички, а на лице оказался тяжелый макияж: толстые черные стрелки, яркие розовые румяна и темно-красные губы.

«Чего это она так нарядилась?», – с ревностью подумала я. Сердце больно кольнуло, когда Макс по-джентельменски поцеловал ее руку, заставляя искренне покраснеть. «Он просто так воспитан!», – оправдывала его.

Комната Максу не понравилась, он едва не расплакался, увидев обычную кровать с сеткой и советский деревянный шкаф со слегка поплывшим зеркалом. Тем не менее, с мой стороны все было чисто и уютно, вкусно пахло только что срезанными медовыми розами.

– Я отдохну пару часиков с дороги, – вдруг объявил мне он. – Приходи к вечеру. Поговорим о… Всяком.

Меня буквально выставили за дверь. Расстроенная, с разбитыми надеждами провести с парнем каждый миг, я шла домой и едва не плакала от разбившихся вдребезги надежд. Шлепая по сухой земле в своих парадных белых босоножках на небольшом каблучке, я вдруг споткнулась у бабушкиной калитки о преграду.

– Что… – утерев

слезы, заслоняющие плотной дымкой мир вокруг, я нервно проморгалась, – Что это такое?

На земле лежал огромный букет белых пионов, завернутых в дорогую крафтовую бумагу. Нежно-голубой лентой было привязано напечатанное послание: «Они такие же нежные и очаровательные, как ты. Но есть одно отличие: пионы завянут, а ты с каждым днем все прекраснее».

Мир снова расцвел! Я взвизгнула от радости, подхватила букет и закружилась с ним в танце. Теперь было понятно, почему Макс и слова доброго мне не сказал при встрече, почему сразу выставил за дверь. Он просто хотел подсунуть цветы! Сделать все красиво, романтично!

– Бабушка, – радостная и окрыленная, я ворвалась в дом, – смотри, какую прелесть подарил мне МОЙ ПАРЕНЬ! Правда красиво? А ведь пионы сейчас не растут! Сезон давно прошел! Где он только их нашел, волшебник… Да и сорт такой я никогда ранее не видела… Ох, я так счастлива!

Словно маленький наивный ребенок, я буквально тыкала в лицо старушке букетом. Та, не разговаривающая со мной который день, снова промолчала. Отвернулась, продолжила готовить ужин. Тоска и тревога в ее глазах не проходили, а лишь усиливались.

***

– …Родители сделали мне подарок, представляешь, – уже вечером мы пили с Максом чай в его отдельном домике. Про себя я решила не благодарить его за цветы словесно, а… Поцеловать. Давно было пора преодолеть невидимую стену между нами. Все оказалось просто в моих фантазиях, а на деле… Я молча слушала его монолог и слова боялась вставить. – Свели с ректором Сидоровым.

– Как это «свели»? – искренне не поняла я. И хоть разговор был вправду интересный, все мои мысли вертелись в другом месте: как поцеловать его. Как? КАК?!

– Просто, – Макс самодовольно усмехнулся, пожимая плечами, – теперь я что-то вроде его протеже. Будет помогать во всем, проталкивать вверх по карьерной лестнице.

– Это же здорово! – собрав всю волю в кулак, я накрыла его ладонь своей и чуть не умерла от душевного трепета.

Увы, Макс даже ничего не заметил. Не прошло и минуты, как он уже схватил этой рукой печенье.

– Да, только есть одно «но»… – вдруг его лицо приняло страдальческое выражение. Макс заглянул в мои глаза так проникновенно, что сердце забилось с утроенной скоростью. – Ректор хочет, чтобы я до конца лета написал дипломную работу на очень сложную тему. Проверяет мои знания и вообще, достоин ли я его протекции, чтобы потом не облажаться перед важными людьми.

– Ты справишься! – я все же подвинулась к нему ближе. И еще немного… И вот нас уже практически ничего не разделяло. Один воздух на двоих.

– Естественно! – закивал тот, а после лукаво прикусил губу. – Только на меня давят родители, ректор и дикая ответственность. Все это не позволяет написать и слова. Точнее, я начал, но… Мысли улетучиваются, голова идет кругом, и ничего не получается.

Не понимая, что делаю, я инстинктивно выпалила:

– Не переживай, я буду рядом и помогу тебе.