Катя, Катенька, Катрин
Шрифт:
— Это первоклассная компания!
— Сколько их? — спросила Вера.
Когда она услышала, что приблизительно семь или восемь человек, то размечталась:
— И ты со всеми будешь переписываться?
Кате, к счастью, не пришлось отвечать на этот трудный для нее вопрос. Ей не пришлось сознаваться, что этих «первоклассных» юнцов и девушек она знает только понаслышке, потому что именно в этот момент Вера неожиданно свалилась с дерева. Падать с дерева, оказывается, значительно быстрее, чем спускаться, к примеру, на крик Станды:
— Вера, Верасек, почтальон пришел! Верасек! Катя!
Именно эти слова они услышали
Но никакого почтальона не было. Просто мальчики хотели, чтобы девочки как можно скорее пришли к ним посоветоваться. По двору бегала и озабоченно кудахтала цесарка. Бабушка внимательно наблюдала из окна. У Енды в волосах торчало несколько крапчатых перьев.
— Горит! Горит! — кричал он и прыгал в диком танце.
Горел первый каникулярный костер.
Его разожгли на лужайке во фруктовом саду, окружив кирпичной стенкой. Уже в прошлом году бабушка и дедушка разрешили детям развести такой костер. Бабушка предусмотрела все, что касалось вопроса безопасности. И хотя это не был настоящий лесной костер, но все же… Приходилось выбирать: или так, или никак. Конечно, они выбрали «или так», хотя огонь был слабым и из-за кирпичей все напоминало кухонную печь. Но тем не менее не оказалось лишним и ведерко с водой. За костром было место для двух палаток. В прошлом году они стояли там целое лето, и в них дети прожили все каникулы. Теперь надо было решить, ставить их снова или нет.
Огонь разгорался, дрова потрескивали. Белая ленточка дыма устремлялась в голубое небо. И Енда с перьями в волосах напоминал индейца на карнавале. Но сейчас речь шла не о маскараде, а о серьезном деле. Енда собирался сделать эпохальное предложение, или просто Э. П.: две точки — тире — две точки, точка — два тире — точка! Они снова будут жить в палатках, как и в прошлом году, только… В этом все дело! Они будут индейцами! Питаться будут тем, что насобирают в лесу и наловят в реке. Енда охотно рассказал всем, как надо ловить бизонов и собирать змеиные яйца. Все точно по книжке об индейцах, которую он только что прочитал. Он не мог понять, почему его предложение не встретило восторга. Качек молчал, так как больше всего на свете любил яблочный пирог, какао и хлеб с маслом. Вера пребывала в сомнении, а Станда сосредоточенно подбрасывал щепу в огонь.
— Сегодня такая затея бессмысленна, — задумчиво произнес он, — хотя, с другой стороны, это был бы интересный эксперимент: сколько выдержит цивилизованный человек… Да, это был бы весьма любопытный социологический опыт. Но провести его невозможно.
Катя оказалась еще более немилосердной.
— Это настоящая глупость, — сказала она.
Сокращенно Н. Г. Енда печально простучал: тире — точка, два тире — точка, и обиделся. А потом сказал:
— Тогда предложи что-нибудь ты! Пусть твое предложение будет умнее!
Она только пожала плечами.
Зато предложила Вера:
— Поедем на лодке. И проведем каникулы на реке! Да, об этом стоило подумать. Можно было поехать на дедушкиной рыбацкой лодке вниз по течению.
— Можем доехать даже до Праги!
— Сделаем сами индейское каноэ! Это не так уж трудно. Надо срубить дерево… — Енда не желал так просто распрощаться со своим планом.
Качеку эта идея тоже понравилась:
— Поедем на пироге! Я буду ею управлять!
— Река — это хорошее предложение, — глубокомысленно заявил Станда. — Только они нас не пустят!
Они — это
— Надо им объяснить…
— Нет! Они должны нас отпустить…
— Пустят — не пустят… — кричали все и доказывали друг другу так, что не заметили, как к ним подошли дедушка с бабушкой.
— Вот они, наши тихие, милые детки!
— Договариваются, как проведут каникулы, — по-взрослому надменно произнесла Катя.
— Да ну! — удивилась бабушка. — А что они собираются делать?
— Что обыкновенно делают в каникулы? — включился в разговор дедушка. — Енда будет ездить на моем велосипеде, и ежедневно разбивать одну, а в воскресенье и по праздникам — обе коленки. Станда будет заниматься муравьями, мухами, астрономией и химическими опытами. Только я очень прошу: никаких взрывов в ванне! Вера… — Тут он остановился, как будто что-то вспомнил: — Ты уже заявила?
Бабушка, к которой был обращен вопрос, пожала плечами, показывая, что не знает, о чем идет речь. Вера обиделась, когда дедушка сказал, что надо заявить на почту, пусть дополнительно возьмут почтальона и служащего почты — Вера приехала! Станда продолжал сохранять серьезность.
— Доктор, вы все шутите, — сказал он, — а между тем есть хорошее предложение — поехать на лодке.
— Сколько раз я должна говорить, чтобы вы не называли дедушку доктором?
Но Станда не слушал бабушку, потому что сосредоточил свое внимание на обсуждении, откуда и куда они могли бы поплыть, как все организовать…
— Любопытно! — кивнул дедушка и в раздумье покусал ус. — Только мне представляется более интересным план отправиться вверх по реке, против течения. Скажем, лучше всего до Пержея. Там теперь рубят лес. Остановиться денька на два, порыбачить…
Далее дедушка увлекся рассказом о рыбацком рае в Пержее и о красоте мест, которые они минуют.
— А потом пойти вниз по течению. Спать в лодках! Чудесно! Только…
— Никаких «только», доктор! Потому что я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил дедушку Станда.
Бабушка в отчаянии пожала плечами, а Станда продолжал:
— Ты хочешь сказать, что нам нельзя ехать. Но подумай, мы же почти взрослые. Мне уже шестнадцатый год, а Кате…
— На меня не рассчитывай! — заметила Катя, и все повернулись к ней. — Не думай, что я буду играть с детьми.
— Но… ведь… играет только Енда! — по-своему объяснила слова Кати Вера. — Оставь его, пусть играет, а мы…
— Вы! — подчеркнула Катя. — Вы, но не я!
Потом она сказала, что не понимает, что за удовольствие без устали грести, куда-то торопиться, а потом сидеть и неделю смотреть на удочки.
Но ее уже никто не слушал. Все в экстазе говорили о поездке, о лодках, о ночевках на реке.
Вы когда-нибудь засыпали в лодке прямо на берегу? Она пахнет смолой, солнцем и водой. Никакое пуховое одеяло и шелковая подушка не смогут заменить красоту той ночи, которую вы проведете на жестком дне шаланды. Когда наступают сумерки и все засыпает, когда леса темнеют и окутываются мглой, когда первая летучая мышь возвестит о приходе ночи, только тогда вы узнаете, что такое река. Днем она покажет вам только одно свое лицо: в нем — веселье и труд, смех купающихся детей, шум буксирного парохода, громкий говор прачек, полощущих белье, гул электростанции. Обычный трудовой день на милой старой реке.