Катюша
Шрифт:
— Куда? — безразлично спросила Катя, не делая попытки встать.
— Куда — дело десятое. Вот-вот здесь будет не повернуться от омоновцев. Они люди простые и грубые, и тебе долго придется доказывать, что ты не верблюд. В конце концов ты, конечно, это докажешь, они заберут эту тушу и уедут, а ты останешься здесь наводить порядок и ждать гостей. Если тебя устраивает такой вариант, то я пошел. Скажи мне только, правда ли то, что рассказал мне Славик?
— А что рассказал тебе Славик?
— Что ты сделала этот снимок вчера, и что из-за него кого-то уже убили прямо у тебя в подъезде.
— Слушай, ты кто?
— Допустим, я из уголовного розыска.
— Вранье.
— Вранье.
— Большая разница.
— Вижу, что большая. У тебя ведь сегодня с утра наверняка милиция побывала, почему же ты им ничего про фотографию не сказала?
— А ты откуда знаешь, что не сказала?
— Если бы сказала, у тебя в комнате сейчас бы не этот мордоворот валялся, а сидели бы двое оперов, чай пили и развлекали тебя разговорами. Так как? Ты ведь хотела найти этого хмыря, что на фотографии, правда?
— Ну, хотела...
— А сейчас?
Катя на минуту задумалась. В самом деле, хотела ли она этого сейчас? Принимая решение самостоятельно разыскать человека с фотографии, она не была готова к тому, что произошло позже. Она знала, что такие вещи происходят в городе чуть ли не каждый день, но никогда не думала, что когда-нибудь станет участницей подобных событий. Ноша оказалась непомерно тяжелой, и Катя снова испытала почти непреодолимое искушение переложить ее на плечи тех, кто получает за это зарплату. С другой стороны, этот странный Валера был, без сомнения, прав — поступив подобным образом, она просто прекратит военные действия в одностороннем порядке. Она может не искать незнакомца в черном пальто, но он-то искать ее не перестанет... он ее уже нашел, хотя уму непостижимо, как ему это удалось. “Вот сволочь, — снова исподволь наливаясь злостью, подумала Катя. — Доберусь я до тебя...”
— Ты слишком долго думаешь, — сказал странный Валера, снова протягивая руку. — Мне с ментами встречаться не резон, да еще в квартире, которая так похожа на филиал Чикагских боен.
— Не трясись, — сказала ему Катя, хватаясь здоровой рукой за протянутую ладонь и с трудом поднимаясь на дрожащие ноги. — Все на работе, милицию вызывать некому, иначе они давно уже приехали бы. И потом, он, — она кивнула в сторону комнаты, — наверное, не только мой телефон обрезал.
— Резонно, — сказал Валера, — но я по опыту знаю: всегда отыщется какой-нибудь энтузиаст, которому не спится ночью и который не поленится пробежать пять кварталов до ближайшего автомата, только бы посмотреть, как к подъезду подъезжает “воронок”. Такая, знаешь ли, своеобразная ностальгия. Так что одевайся, лучше не испытывать судьбу.
Перед тем, как выйти из квартиры, Катя, спохватившись, заглянула в зеркало, ожидая увидеть там кровавую маску вместо лица. Ее ожидало приятное разочарование: к синяку на челюсти добавились ободранная щека и слегка припухшая верхняя губа.
С омерзением стерев носовым платком капли чужой крови со лба и щек и приведя в порядок прическу. Катя решила, что, хотя победа на конкурсе красоты ей не грозит, но и тыкать в нее пальцами на улице никто не станет. Она швырнула испачканный платок на пол и шагнула к двери, но Валера преградил ей дорогу.
— Не спеши, — сказал он. — Переодеться ты разве не хочешь?
Катя опустила глаза и вздрогнула. Ее одежде досталось куда больше, чем лицу. Она выглядела именно так, как должна выглядеть одежда человека, который одержал победу в кровавой драке, размозжив топором голову своего противника — не больше и не меньше. Она беспомощно посмотрела
— Ладно. Так или иначе, марафет наводить некогда.
Он одним движением освободился от своего огромного плаща и совсем уже собрался набросить его Кате на плечи, но остановился, потому что Катя непроизвольно хихикнула: если она в рваной и перепачканной кровью одежде производила странное впечатление, то Валера в своих застиранных джинсах и длинном свободном свитере из числа тех, что так любимы людьми творческих профессий и молодыми неформалами, смотрелся бы вполне обычно, если бы не тяжелый армейский бронежилет.
— Вот черт, — немного смущенно сказал Валера. — Верно мама говорила: ленивый дважды делает...
Он сунул плащ Кате и, быстро сняв бронежилет, бросил его под ноги. Сдернув через голову свой бесформенный свитер, он нацепил бронежилет на голое тело, на минуту сделавшись похожим на этакого акклиматизированного в наших широтах Рэмбо, а поверх бронежилета натянул свитер.
— Я готов, — сказал он. — Ну, чего ты стоишь? Надевай плащ, и пошли.
Пока Катя путалась в оказавшемся неожиданно тяжелым плаще, он нагнулся, подобрал выпавший из Катиной руки пистолет, брезгливо обтер окровавленную рукоятку валявшимся рядом носовым платком и затолкал пистолет за пояс джинсов, прикрыв его свитером. Катя тем временем разобралась с рукавами. Правый карман плаща ощутимо оттягивало что-то компактное, но очень увесистое. Катя сунула в карман руку, и пальцы сразу же нащупали холодную рубчатую рукоять. Она вскинула глаза на Валеру — тот смотрел на нее и едва заметно улыбался самыми уголками губ.
— Отдать? — спросила Катя.
— Не обязательно, — ответил он, открывая дверь и осторожно выглядывая наружу. — Фантастика! Похоже, на ваше побоище и впрямь никто не обратил внимания. Какой хороший подъезд! Ты не знаешь здесь какого-нибудь богатенького Буратино?
— А ты что же, вроде кота Базилио? — спросила Катя.
— А ты думала, что я Бэтмэн? — вопросом на вопрос ответил он.
Уходя, Катя привычным жестом забросила на плечо ремень кофра и зачем-то заперла дверь на ключ, хотя очень смутно представляла себе, когда и при каких обстоятельствах сможет сюда вернуться. Пока, по крайней мере, у нее такого желания не возникало. Снаружи дверь ее квартиры выглядела вполне мирно и благопристойно — обыкновенная, давно нуждавшаяся в покраске дверь с одиноким стандартным замком и протертым половичком у порога. Кате она сейчас казалась волшебной дверцей в какую-то злую сказку: открой ее, и прямо с заплеванной лестничной площадки попадешь в заколдованный лес, полный дикого зверья и свирепых каннибалов с клыками до пояса. Она подбросила на здоровой ладони ключи и, кряхтя, засунула их в карман джинсов, с трудом отыскав его под своим балахоном. Сзади лязгнули, открываясь, дверцы подошедшего лифта, и Валера деликатно подергал ее за рукав.
— Поехали, — сказал он.
— Поехали, — вздохнула Катя и, прихрамывая, вошла в лифт.
Тесная кабина толчками пошла вниз, над головой тихо повизгивал трос. Под ногами опять плескалась лужа — снова кто-то не добежал до туалета. Впрочем, по сравнению с тем, что сейчас творилось в Катиной квартире, это был сущий пустяк, не стоивший ровным счетом никакого внимания, и Катя лишь приподняла полы непомерно длинного плаща, чтобы не намокли.
— А почему ты ходишь в таком плаще? — спросила она.