Каурай. От заката до рассвета. Часть 2

Артемов Александр Александрович

— Ну, хорош, — похвалил Ермей работу товарищей. — Как думаете, братья? Если он повисит так пару деньков, в голове у него все прояснится? Или токмо кровь из ушей польется?

— Польется, пан Еремей, обязательно польется!

— Так, — упер руки в широкие бока казак Ермей и повернулся к Милошу, который все глядел на качающегося на ветке Игриша. — Теперь ты нам скажешь, куда ты, вша зеленая, этого дурика тащил? Иными словами, рассказывай, где вся шантрапа баюнская собирается?

Чтобы Милош думал быстрее, державший его казак схватил мальчика за руку и так

резко рванул плечо, что он от неожиданности взвизгнул, почти как девчонка.

— Ты мне не убей его только, — зыркнул Ермей на переусердствовавшего казака. — Он еще балакать должен.

— Извиняй, дядька…

— Ну-с, чего молчим?

Время текло. Милош хлюпал разбитым носом и глотал слезы, но не вымолвил ни единого словечка. Что очень не понравилось Ермею:

— Крепкий, ишь! Видно, наоборот, — недобрал ты чутка. Не пробрало ни капли. А ну…

Снова Милош зашелся в крике, когда дрожащую руку начали выворачивать из сустава, пока он корчился на земле и рыдал в голос. Игриш тоже хотел закричать, но тут получил сапогом в зубы и закачался на ветке как маятник.

— Эй, а это что? — кинулся казак поднимать нечто, лежащее прямо под головой Игриша. У него уже искры сыпались из глаз, и мальчик едва понимал, где верх и где низ, что вообще творится, и зачем казак ползает в траве.

— Что там? Дай сюды! — поднял руку Ермей. Его пальцы сомкнулись на небольшой шкатулке, поверхность которой сверкала серебряными молниями.

— Ух ты, какая цацка! — поднял Ермей довольные усы и сунул шкатулку Милошу под нос… — Знакомая? Вы такой расписной ларчик, видать, на дороге нашли? Или ветром надуло?

При одном взгляде на шкатулку Милош мигом округлил глаза и зашелся кашлем, обрызгав вещицу парой капель крови из разбитого носа.

— Вижу, что узнал, — хмыкнул Ермей, схватил Бесенка за волосы и прокричал тому в ухо: — Все еще молчим?! Откуда шкатулку украли, черти? Баюну ее, поди, несли, как подарок?! Говори, где он окопался, мразь воровская!

— Может нам этого пощекотать? — ткнули пальцем в качающегося Игриша.

— Думаешь, этот знает?

— Едва ли, но если мы с этого шкуру сдерем — ничего не потеряем, а у молчуна развяжется язык.

— Ой, ты голова, Вострый! Голова! — похлопал Ермей своего товарища по плечу. — Дай-ка сюда нагайку.

Даже воздух, казалось, затрясся от жуткого ожидания, когда звонкая плеть взвилась змеей и начала раскучиваться в руках Ермея, грозясь в следующий миг впиться мальчику в грудь и оставить на нем рваную рану. У Игриша сперло дыхание, пока он как завороженный следил за нагайкой, которая вращалась и вращалась в звенящем воздухе. На очередном витке он зажмурился, оставаясь наедине с этим мерзким звуком и шумом собственной крови в ушах. Отчего-то он был свято уверен, что после первого же удара душа мигом вылетит из него вослед поднявшемуся дикому свисту.

Но вместо Игриша от боли закричал сам Ермей.

Мальчик раскрыл глаза и увидел, как тот падает на колени, прижимая к животу руку, навылет пронзенную стрелой. Разом туча стали покрыла поляну и изрешетила казаков, свалив двоих на месте. Двое других повыхватывали сабли, но не успели они понять, откуда по ним сыплются стрелы, как из темноты на полном ходу вылетела рогатая бестия и с одного маху рассекла буйный лоб. Его товарища она сбила с ног копытами и едва не растоптала в кашу. Казак с воем покатился по земле, вскочил, но тут другой мохнатый бес на лихом коне свалил его росчерком сабли и, пропустив мимо ушей мольбу о пощаде, рассек тому глотку. Брызнула кровь — чубатая голова булькнула и повисла над окровавленной грудью.

Стоило только звону стали утихнуть, как поляну заполнили бесы на лошадях. Чиркнули кресалом, прогоняя темноту светом факелов, и оглядели поле скоротечной брани, на котором из живых остались лишь четверо.

Бесенок распластался на спине, придавленный телом Вострого, которого поразили первым прямо в затылок. Не спеша он выбрался из-под недвижимого трупа, подхватил пыльную шляпу и пополз к Ермею. Подвывая, тот сидел на коленях и баюкал окровавленную руку, у него из спины торчало две пернатые стрелы. Казак рядом еще шевелился, стонал, пытаясь вытянуть стрелу из живота, но в кулаке осталось лишь пустое кроваво-красное древко. Их товарищи не дергались, остывали и исходили кровавым потом.

По пути Бесенок прихватил чудную шкатулку, выпавшую из рук Ермея, сунул ее в карман, а следом вытащил из чьих-то судорожно сжатых пальцев саблю. Он бы точно вспорол брюхо раненому Ермею, но руку мальчика вовремя перехватил спешившийся рослый черт в рогатом шлеме.

— Не спеши, малец, — оскалился он в вислые усы, обнажая пару заостренных клыков, и отобрал у Бесенка саблю. — С этим мы еще побалакаем. Ты, иди, снимай своего дружка с ветки.

Милош угрюмо глянул на него, сплюнул кровью и послушно поковылял к дереву, натягивая на брови ведьминскую шляпу.

— Милош… — простонал Игриш, у которого жутко кружилась голова, а кровь приливала к вискам. Если бы у него в животе было что-то кроме воздуха, его наверное вывернуло бы наизнанку.

— Чего?..

— Ты не бросай веревку, когда развяжешь узел.

— Руки подними и лови землю.

— Не бросай ве…

Но тут земля сама кинулась навстречу Игришу. Если бы он вовремя не подставил руки и не перекувыркнулся, лежать бы ему со сломанной шеей и глядеть пустыми глазами в небо. Но в отличие от казаков Ермея, отделался он лишь шишкой на макушке. Милош с довольным видом прошагал мимо, похлопывая руками о штаны.

— Милош… Ты знаешь их? — прошептал ему Игриш, страшась любого ответа на свой вопрос.

Тот лишь поджал губы и кивнул. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать чьих будут эти ребята со шкурами на плечах и в рогатых шлемах.

Страхолюдины разбрелись по поляне, обирая трупы и пуская кровь еще дышащим казакам. Но с Ермеем решили не спешить. Его повалили на землю, пинали сапогами и дергали за усы, посмеиваясь каждому беспомощному вскрику. Один разбойник изловчился и выдрал стрелу из ладони — струя крови щедро оросила траву меж ног казака, а сам он заревел как раненый медведь.