Кавалькада

Саттертуэйт Уолтер

— Не скажу, что он мне не нравится.

— Но вы ему не доверяете.

— Нет.

— Не верите, что он экстрасенс.

— Я вообще не верю в экстрасенсов.

— Откуда же он узнал столько всего про вас? Про вашего брата, про то, что вы служили в армии. Откуда он узнал такие подробности обо мне?

— Есть два варианта.

— А именно?

— Первый — он умеет читать чужие мысли.

Она раздраженно качнула головой.

— Вы в это не верите.

— Второй — он каким-то образом получил

доступ к нашим личным делам в Лондоне.

— Как же, ради всего святого, ему это удалось?

— Может, через Кодуэлла.

— Кодуэлла? Зачем Кодуэллу давать ему наши личные дала?

— Может, он и не давал их непосредственно фон Динезену. Может, он дал их кому-то еще, а тот передал их фон Динезену.

— Но зачем Кодуэллу давать кому-то наши личные дела?

— Понятия не имею.

— Но, даже если и так, зачем фон Динезену было выкладывать нам, что он о нас что-то знает?

— Пуци намекал, что фон Динезен может помочь в нашем деле. Вероятно, фон Динезен решил, что, если мы поверим в его уникальные способности, то примем его в нашу команду.

— Но зачем ему наша команда?

— Не знаю. Может, чтобы приглядывать за нами.

— Ну, вы же не знаете…

— Но собираюсь узнать.

Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и смерила меня взглядом, как будто решив определить навскидку, какого размера мой костюм.

— А как насчет…

Появился официант и поставил перед ней яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Мисс Тернер поблагодарила его. Руки она по-прежнему держала скрещенными. Когда официант ушел, она сказала:

— Он пригласил меня сегодня на ужин.

— Фон Динезен?

— Да.

— И вы приняли приглашение.

— В общем, да. Я попросила его позвонить портье в семь часов, но, как вижу, вы мое желание не одобряете.

— Думаю, это просто замечательно. Может, вам все-таки удастся выяснить, что ему нужно.

Мисс Тернер потянулась было за стаканом. Но передумала и положила руки на стол, ладонями вниз. Кивнула и поджала губы.

— Да, конечно, наверняка у него что-то на уме, иначе зачем ему приглашать меня поужинать.

— Я имел в виду другое.

Она вдруг склонила голову к тарелке, волосы волной закрыли ее лицо с одной стороны.

— Мисс Тернер, — сказал я.

Она взглянула на меня. Уголки рта были обиженно опущены.

— Я не то имел в виду, — сказал я. — Если фон Динезен действительно добрался до наших личных дел, а иначе, вы уж извините, я так думаю, и быть не могло, мне бы хотелось знать, как ему это удалось.

— Ну, конечно, если он водит нас за нос, то наверняка с радостью мне в этом признается.

— Нет, разумеется, но вдруг вы что-то узнаете.

— Если хотите, чтобы я пошла с ним ужинать и вела себя как… — Она не могла подобрать

слово. Вряд ли слово было приличным, потому что она вдруг поморщилась.

— Как сыщик-пинкертон? — подсказал я.

Она взглянула на меня и тут же отвернулась. Глубоко вздохнула. Посмотрела вниз, на свою тарелку и еще раз вздохнула. А когда опять взглянула на меня, на ее губах играла едва заметная печальная улыбка.

— Порой, — сказала она, — я веду себя как полная дура.

— Не думаю.

— Ведь это как раз то, чем мы должны здесь заниматься.

— Выставлять себя круглыми дураками?

— Нет. — Она улыбнулась. — Быть полной дурой — мое личное хобби. Я хочу сказать, и при этом быть сыщиком-пинкертоном.

— Угу.

Мисс Тернер села поудобнее, поправила очки и снова взглянула на меня.

— Вас никогда не беспокоило?..

— Что?

— Ну…

— Притворство?

Она кивнула.

— В вашем случае, — заверил ее я, — никакого притворства. Он знает, кто вы и что.

— Да, но неужели вам никогда не хотелось быть рядом с каким-нибудь человеком и не… следить за ним? Я хочу сказать — как сыщик. Оценивать его.

— Конечно. Но, когда я работаю, об этом не думаю.

— Но неужели эта… бдительность никогда… неужели она, скажем так, никогда не нагоняет на вас тоску?

— Бывает, — признался я. — Иногда.

— И что вы тогда делаете?

— Дожидаюсь, когда доведу дело до конца, и ухожу в отпуск.

— Да, на каникулы, — сказала она. И улыбнулась. — Думаю, когда мы здесь все закончим, я тоже возьму отпуск.

— Давно пора. Думаю, это вполне можно устроить. А пока у нас куча дел.

— Вы имеете в виду сержанта Биберкопфа?

— Я имею в виду вашу яичницу.

Глава одиннадцатая

— А пинкертоны! — ухмыльнулся сержант Биберкопф. — А я-то думать, они носить большие белые шляпы и за поясом у них большие шестизарядные револьверы. — Он поднял руку, вытянул ее вперед и нацелил палец мне в грудь, как будто это был настоящий шестизарядник.

— Пах-пах, — сказал он, дважды дернув пальцем.

— Пах, — подтвердил я.

Он засмеялся, большие плечи заходили ходуном. Ему было немногим за тридцать, ростом с меня, но шире в груди и в талии. Красное мясистое лицо, светлые волосы, почти белые и коротко стриженные. Поверх белой рубашки — черная шерстяная безрукавка. Черный галстук ослаблен у ворота, рукава закатаны, толстые темно-розовые руки обнажены. На самом деле он был не таким уж толстым, а походил, скорее, на человека, который ни за что на свете не откажется от кружки пива. Он был до того весел, что я даже заподозрил, что минут десять назад он тоже не смог отказать себе в кружке пива.