Кавказ. Выпуск XVIII. Трагедия изгнания

Сборник

Однако этих средств турецкого правительства было недостаточно, чтобы предотвратить бедствия горцев и дать правильное течение ходу переселения. В марте 1864 года, после изъявления покорности убыхами, все Кавказское побережье стало принадлежать России, а 28 апреля последовало приказание главнокомандующего об определении особых доверенных лиц для наблюдения за выселением горцев и правильной выдачей им пособия при отправлении. С этою целью были назначены в Анапу и Новороссийск полковник Фадеев, в Тамань – капитан-лейтенант Корганов, а в Туапсе и Джубгу – подполковник Батьянов. Остановить панику горцев и задержать их безрассудное бегство при появлении вблизи русских войск не было никакой возможности. Они собирались на берегу моря без всяких продовольственных средств и даже без одежды. Чтобы предохранить их от голодной смерти и прикрыть их хоть какой-нибудь одеждой для дальнейшего отправления, в Сухуме были спешно закуплены 200 мешков хлеба и 1000 аршин простой бумажной материи, которые тогда же были отправлены к подполковнику Батьянову [49] . При таком положении горцам необходима была помощь нашего правительства, и в ней не было отказа. Беднейшим выдавали провиант и денежное пособие в размере от 10 рублей на семью до 2 рублей на душу, причем перевозка в Турцию производилась за казенный счет. Скажем более: главнокомандующий Кавказской армией в бытность у реки Пшад приказал

находящихся на берегу Новороссийской бухты разных племен горцев пользовать и довольствовать в госпиталях до выздоровления за счет казны. При выселении джигетов, имевших на берегу много скота, который перевезти им не было возможности, сделано распоряжение, в видах соблюдения интересов переселенцев, о продаже его, и даже заключен контракт с гражданином Николадзе и с майором Колосовским о покупке ими всего скота по установленной цене. Но самым большим благодеянием для горцев все-таки оставалось прекращение их бедственной стоянки на берегу моря и перевозка их в Турцию для окончательного там водворения. С этой целью были не только зафрахтованы в Обществе пароходства и торговли три парохода и заняты все наши свободные паровые суда, но даже разрешено, по соглашению с Портою, употребить на перевозку переселенцев как турецкие, так и русские военные суда, сняв с них предварительно, вопреки Парижскому трактату, боевые вооружения [50] . Всеми этими мерами к концу 1864 года выселение горцев было почти окончено. Оставалась только часть абадзехов, шапсугов и бжедухов около Новороссийска, для которых там собрано 20 паровых и парусных судов. Из них 8 ноября было отправлено на турецком пароходе 2500 душ, а 12-го числа нагружено на другой пароход 4 тысячи душ, но поднявшаяся буря помешала судам выйти в море. Одно из них «Нусрети-Бахри» 17 ноября было выброшено на берег и разбито, причем из 470 душ спасено 170, а остальные погибли. Несчастье это остановило дальнейшую отправку горцев на парусных судах, так что в декабре вывезено на турецких пароходах «Таиф», «Меджидиэ» и «Саик-Шады» только 6 тысяч душ, остальные же 4600 остановлены до весны и размещены по соседним казачьим поселениям, где они были приняты с полным радушием. Казаки усыновляли круглых сирот и делали все, чтобы облегчить страдания их случайных гостей, так что многие из бедных отказались от переселения в Турцию, а водворились в Крымской станице и Анапском поселке [51] . Справедливость такого радушия со стороны казаков свидетельствуется донесением наместнику Кавказскому комиссара, назначенного турецким правительством по делу переселения горцев, хаджи Гейдул-Хасана-эфенди [52] , в котором он красноречиво излагает благодарность горцев. Размещенным у казаков горцам выдавался провиант из казенных магазинов, а больные и слабые помещались для пользования в военных госпиталях. Все же остальные горцы перевезены в Турцию в мае 1865 года на турецких пароходах. Вообще нельзя не признать большой гуманности русского правительства по отношению к переселенцам. Были приняты все меры к доставлению им возможных удобств, что много уменьшило их бедствия и лишения, хотя, конечно, при спешности дела, неизвестности числа и материальных достатков горцев всегда были возможны ошибки в частных случаях. Из записки капитана Генерального штаба Смекалова [53] видно, что при отправлении переселенцев из Новороссийска были беспорядки, которые могли признать умышленными со стороны местной администрации: богатые отправлялись бесплатно на турецких пароходах, забирая даже семена для будущих посевов, а бедные оставались без хлеба на берегу моря; число наличных горцев и умерших показывалось неверно и прочее. Все это было, однако же, слишком преувеличено в Константинопольских газетах и особенно в Английском Levant Herald, где, между прочим, много говорилось о помощи переселенцам со стороны турецкого правительства и благотворительности турок. В действительности подобного ничего не было, и хлеб или сухари никогда горцам не высылались из Турции, но получались из Новороссийского провиантского склада.

49

Рапорт начальника Сухумской морской станции от 13 июня 1864 года №° 951.

50

Отношение Новикова генералу Карцову от 4 апреля 1864 года № 208 и его же донесение вице-канцлеру от 31 марта (12 апреля) 1864 года № 55.

51

Рапорт наказного атамана Кубанского войска начальнику штаба от 10 января 1865 года № 9.

52

Там же, от 6 марта 1865 года.

53

Там же, от 10 декабря 1864 года.

Все расходы по пособиям переселяющимся горцам со времени регулирования этой операции назначением наместником Кавказским особых лиц для наблюдения за нею составляют 289 678 рублей 17 копеек.

* * *

В июне 1864 года я отправился из Закавказья через Константинополь в Грецию, а оттуда в Италию. Это было вслед за окончанием войны на Западном Кавказе и в самый разгар выселения горцев в Турцию. Следуя вдоль Анатолийского берега, я встречал их во множестве в открытом море и был очевидцем их горестного положения в Батуме и Трепизонде. В ноябре того же года на возвратном пути из Европы я видел их при несравненно еще худшей обстановке в Рущуке и Силистрии. Но никогда не забуду я того подавляющего впечатления, какое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу около 17 тысяч человек. Позднее ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшая между ними эпидемия тифа и оспы делали положение их отчаянным. И действительно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубищах лежащей на сырой почве, под открытым небом, с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах боролся с жизнью, в то время как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалось немало, и все они были неминуемым следствием религиозного фанатизма и непоколебимой уверенности горцев в ожидающей их в Турции будущности, которую в таких ярких красках им рисовали османские эмиссары.

Свалить вину в постигших горцев несчастьях на нас, как это, между прочим, делали европейские газеты и дипломаты, было нетрудно, но все эти обвинения оказывались по меньшей мере ни на чем не основанными. Император Александр II, гуманнейший из венценосцев XIX века, был слишком далек от политики Филиппа III, знаменитого своим королевским повелением 22 сентября 1609 года, которым он нанес смертельный удар маврам, так безжалостно выброшенным из Испании на пустынные берега Африки.

Александр II желал лишь окончания вековой борьбы с черкесами с единственною целью открытия им широкого пути к развитию между ними мирной гражданской

жизни на привольных землях долины реки Кубани и ее притоков. Исполнением своей державной воли он избрал графа Евдокимова, который в своих воззрениях на интересы государства стоял настолько же неизмеримо выше герцога Лермы или какого-нибудь Дон Жуана де Рибейры, насколько черкесы в культурном отношении уступали маврам – этой лучшей части населения Пиренейского полуострова. Только будущему историку предоставляется произнести беспристрастный приговор и оградить Россию от несправедливых нареканий по поводу события, составляющего, без сомнения, одну из самых грустных страниц в нашей исторической летописи.

Мы имели в настоящей монографии в виду одно только выселение черкесских племен, что же касается оставления кавказской территории другими горцами, то это составит предмет другой статьи, которая не замедлит явиться на страницах уважаемого журнала «Русская старина».

V

Стремления к переселению в Турцию у кубанских горцев. – Перемена во взгляде на это дело у главнокомандующего. – Категорическое заявление горцам об окончательном прекращении выселения. – Движение между горцами Майкопского и Баталпашинского уездов. – Движение между бжедухами. – Всеподданнейшая записка главнокомандующего и резолюция императора Александра II

1867–1874 годы

После выселения черкесов между горцами, поселившимися на землях долины реки Кубани, все еще продолжало проявляться, по временам, стремление к уходу в Турцию. Хотя на увольнение их туда с половины 1865-го до 1867 года и не существовало никаких определенных правил, но местное начальство всеми мерами затрудняло их выезд и дозволяло переселение только в крайних случаях.

Вот что, между прочим, в сентябре 1867 года писал главнокомандующий к генерал-адъютанту Игнатьеву: «Военные соображения, руководившие мной в 1863 году и заставившие не только не препятствовать переселению горцев, но и поощрять в них тот фанатизм, который побудил все население Черноморского прибрежья к поголовному выселению, ныне не могут более иметь влияние на дальнейший взгляд мой на этот предмет. Если в 1863 году, ввиду могущей возникнуть европейской коалиции, быстрое окончание Кавказской войны было всем понятной необходимостью и для достижения этой цели выбора не предстояло, то теперь наискорейшее развитие края и административное его благоустройство побуждают меня препятствовать дальнейшему выселению кавказских мусульман, мало-помалу начинающих приучаться к нашему управлению и обещающих со временем сделаться трудолюбивыми поселянами. Вследствие этих соображений я не желаю содействовать Порте в дальнейшем переселении абхазцев и абадзехов, будто бы заявленном Порте мнимыми депутатами».

В том же 1867 году великий князь Михаил Николаевич, совершая объезд Кубанской области, лично объявил горцам, что переселение их в Турцию должно прекратиться окончательно. Вследствие такого заявления все просьбы о дозволении уйти в Турцию отдельным семействам или целым обществам, поданные с конца 1867-го до 1873 года, были оставлены без разрешения, за исключением одного случая, в 1871 году, в отношении Крым-Гирея Ханахукова, который с несколькими семействами тогда же переселился в Турцию. Тем не менее горцы не отказывались от своих замыслов. Особенно настойчиво стали домогаться разрешения на выселение жители Майкопского и Баталпашинского уездов, к чему главными подстрекателями их явились Келемет Унароков и Эльмурза Джанхотов, так что осенью 1873 года выехало в Турцию 420 семейств, или 3400 душ обоего пола; из них 271 семейство село на пароходы в Керчи, а 149 – в Туапсе.

Примеру их решились последовать и бжедухи, которые выжидали только возвращения своих депутатов, отправленных для предварительных переговоров по этому предмету еще в конце 1873 года в Константинополь. Намерению их, однако же, не суждено было осуществиться.

Чтобы положить предел дальнейшим домогательствам горцев к выселению, главнокомандующий армией представил государю императору 5 апреля 1874 года докладную записку следующего содержания: «Осенью 1872 года, получив сведение о том, что оставшиеся на Западном Кавказе горцы Кубанской области, из племен бжедухов и абадзехов, вознамерились просить весной 1873 года разрешения выселиться поголовно в Турцию, и находя это намерение пагубным для самих выселяющихся и вредным в том отношении, что примеру этому могли бы последовать и другие кавказские горцы как Кубанской области, так в особенности Дагестанской и Терской областей, я признал нужным, дабы затруднить переселение, на первый раз подчинить выезд в Турцию просящихся целыми семействами некоторым ограничениям и условиям. Это распоряжение, хотя и остановило общее движение горцев, тем не менее не успело воспрепятствовать выезду в Турцию довольно значительного количества отдельных семейств.

В марте минувшего года было замечено, что бжедухи, жители Екатеринодарского уезда, начали усиленно сбывать свой скот и прекратили посевы хлеба. Когда же местное начальство обратило на это внимание, то горцы открыто заявили, что, намереваясь переселиться в Турцию, для чего отправили депутатов в Константинополь, они уже не признают над собою русских властей. Столь дерзкое заявление вынудило местное начальство арестовать и отправить в город Ейск главных зачинщиков беспорядков. После сего бжедухи выслали в город Екатеринодар толпу депутатов, с требованием освобождения арестованных. Из среды сей толпы были вновь арестованы еще 7 человек, и вместе с тем сделано распоряжение, чтобы в тех аулах, где старшины служили покорными орудиями обществ и не соответствовали своему назначению, определить старшин по назначению местного главного начальства. Четыре аула Екатеринодарского уезда отказались признавать старшинами лиц, им назначенных. Впоследствии, однако, три из этих аулов перестали сопротивляться распоряжениям старшин; но аул Хатлукай продолжал враждебно относиться к властям, заявив, что общество считает себя в России гостем и не намерено подчиняться распоряжениям правительства. Хатлукаевцы, оставив свои сакли, вышли из аула и расположились частью в окрестностях его, а частью в прилегающем к нему лесу. Такой образ действий заставил направить против неповинующихся военную силу, с прибытием которой бжедухи изъявили готовность покориться всем требованиям правительства и выдали 10 человек главных виновников. Спокойствие водворено без всякого употребления силы».

В заключение великий князь признавал необходимым всякий выезд в Турцию в течение текущего года бжедухам воспретить; а главных зачинщиков настоящих беспорядков выслать из края во внутренние губернии империи административным порядком. Ходатайство это было высочайше одобрено с собственноручною пометкою покойного государя на докладной записке: «Весьма желательно, чтобы оно (выселение) не возобновлялось».

После последних распоряжений между горцами водворилось полное спокойствие.

С берегов Кубани перенесемся на берега Терека и Сунжи.

VI

Выселение горцев с Восточного Кавказа. – Чечня. – Население. – Экспедиции в Чечню. – Наше положение на Восточном Кавказе в эпоху, предшествовавшую выселению горцев. – Предположение графа Евдокимова к обеспечению спокойствия в Чечне. – Восстание в Ичкерии и Аргунском округе. – Князь Святополк-Мирский и его система действий. – Учение зикр. – Станица Датыхская. – Два способа разрешения чеченского вопроса

1864 год