Кавказский транзит
Шрифт:
— Интересно, чем могло заинтересовать это судно особый отдел, если оно стало на линию в наш порт только месяц назад, — осторожно поинтересовался капитан.
— А по объему дела не скажешь, — удивленно произнес майор.
— А, — отмахнулся капитан, — это старые заходы. Он вначале 90-х стоял на линии, а потом перешел на Черноморские порты.
— Так, все же, — хитро улыбнувшись, напомнил о своем вопросе Ильющенко, — если не секрет, что связано с этим судном?
— Да, какие тут секреты. Как всегда, «пиджаки» прислали запрос
Капитана Ильющенко был далеко не глупым человеком, к нему с подобными просьбами часто обращались представители различных правоохранительных структур, и каждый раз свой интерес они объясняли аналогично. Поэтому он не стал досаждать расспросами Нарышкина, а, улыбнувшись, произнес:
— Наверно, того требует конспирация в работе.
— Это точно, — пробормотал майор, безотрывно делая записи в своем блокноте.
Капитан не стал ему мешать и тактично вышел из кабинета.
Через 15 минут, отложив папку в сторону, Нарышкин вышел на улицу. Дождь к тому времени закончился и Ильющенко курил во дворе в кругу офицеров и прапорщиков отделения. Юрий за руку поздоровался с каждым из них, поблагодарил за помощь начальника и направился к выходу.
Дорога в отдел заняла не более получаса. За это время Нарышкин продышался морским воздухом и почувствовал себя значительно лучше. В кабинет начальника он вошел бодрым и необычно серьезным.
— Чем порадуете, Юрий Александрович? — опустив взаимные приветствия, спросил Парамонов.
— Да, особо нечем, — присаживаясь на стул, ответил Нарышкин, — Хотя есть некоторые странности.
Он раскрыл свой рабочий блокнот и протянул записи начальнику. Тот бросил беглый взгляд на блокнот и сразу же обратился к майору:
— Давайте на словах.
— Короче ситуация следующая, — начал Нарышкин, — Судно стоит на линии немногим более месяца. За это время оно сделало три рейса. В экипаже офицерский состав постоянный и состоит из одних турков, а вот матросы — полный интернационал.
— Ну и что тут удивительного? — без оптимизма спросил начальник.
— А удивительно то, что почти каждый раз в составе экипажа есть матросы — грузины по национальности. И при каждом заходе в наш порт, они списываются с судна. — пояснил Нарышкин. — Это, конечно тоже обычное явление для любого экипажа. Но в данном случае, почему именно грузины.
— А что вас удивляет, Юрий Александрович? — Парамонов отодвинул от себя блокнот Нарышкина, — Турки и грузины исторически недолюбливал друг друга. После развала Советского Союза многие грузинские моряки остались не у дел. Для турков они — дешевая рабочая сила, им выгодно их брать в экипаж. А межэтнические отношения остаются межэтническими. Где-то, в чем-то не сошлись во мнении, возможно, подрались, вот и списывают их сразу по приходу в порт, а может быть, даже ради того, чтобы не платить им зарплату.
— Может быть и так, — задумчиво протянул Нарышкин, — Но я думаю, все равно нужно проверить выезд этих грузин через наши автомобильные пункты пропуска и аэропорт.
— Это мало что даст, — отрезал Парамонов, — У пограничников еще нет единой базы данных о пересечении границы за всю Украину. Вы сможете проверить только по пунктам пропуска нашего погранотряда. А они могут выехать назад в Грузию через любой пункт пропуска Украины. Поэтому запрос нужно писать на Госкомграницы, а это долгая песня. Ответ может прийти и через несколько месяцев.
— А другого выхода у нас нет, — подвел итог Нарышкин.
— Да, что вам дались эти грузины? — повысив голос, произнес Парамонов, — Турецкий гражданин проверяется в связи со шпионской деятельностью, а вы все о грузинах волнуетесь.
— Я внимательно перечитал материалы и кроме контактов капитана с секретоносителями, никаких данных об его шпионской деятельности в деле не нашел.
— Так что Вы предлагаете? — стал закипать начальник, — Доложить наверх, что все предыдущие наши коллеги толкли воду в ступе и только Вы майор Нарышкин узрели во всех этих материалах мыльный пузырь.
Парамонов был прав, и возразить Нарышкину было нечем. Он насупился и уставился в одну точку.
— Хорошо, — наконец, согласился он, — будем работать дальше. Для начала решим вопрос в горотделе, чтобы во время очередного захода в порт этого судна за турком походила наружка, а там посмотрим, что делать дальше.
— Это другой разговор, — воодушевился начальник, и тут же сделав серьезное лицо, спросил, — А фотография турка у вас есть?
Нарышкин задумчиво почесал подбородок. Фотография в деле была, но очень плохого качества и узнать по ней объекта было почти не возможно.
— Есть выход, — радостно произнес он. Парамонов подвинул стул ближе к столу и вопросительно взглянул на подчиненного.
— У Рыбакова друг в отряде появился — начальник оперативно-розыскного отдела. А у тех ребят на всех моряков есть фотографии еще с советских времен.
— Не боитесь расшифровки? — резонно заметил подполковник.
— А чего бояться, — окрыленный новой идеей произнес Нарышкин, — Павленко в отряде человек новый, ничем не запятнанный. Тем более с Рыбаковым давно знакомы. Я думаю, проблем не будет.
— Ну, хорошо, — согласился Парамонов, — идите к Рыбакову и договаривайтесь с ним. Чтобы завтра подготовили все необходимые документы для организации наружного наблюдения за иностранцем.
— Есть, — по-военному ответил Нарышкин и быстро вышел из кабинета.
Глава 4
— Слава, можно к тебе, — заглянув в кабинет Павленко, с порога спросил Рыбаков.
— Заходи, Витя, — улыбнувшись, ответил подполковник и, не вставая с места, протянул руку старому знакомому.