Каюсь. Том 1
Шрифт:
ГЛАВА 2
Дорогу до дома мы провели в молчании, что радовало. Мама и бабушка не лезли ко мне с вопросами и утешительными речами, считая мои слезы вполне нормальным явлением.
Как только вошли в квартиру, я сразу же пошла в свою комнату, на ходу стягивая с себя платье. Переоделась в пижаму и сложила платье в огромный баул с вещами. Денег, чтобы кататься туда – сюда, у нас не было, поэтому придется тащить все разом: одежду и обувь на все сезоны, тетради, полотенца, постельное белье, чайники, посуду и так далее. Не знаю, под силу ли одному человеку, тем более девушке,
Многие говорили, что надо жить по средствам и не выдумывать велосипед – ехать одной, со всем своим барахлом за тысячи километров, не будучи уверенной в поступлении. Если нет денег, то и нечего соваться в большой город. Много было разговоров на данную тему, присутствовали сомнения со стороны мамы.
Она, естественно, боялась отпускать меня одну в столицу. А поехать со мной не могла, как из-за банальной нехватки денег, так и по причине загруженности на работе. У бабушки же возраст не позволял трястись трое суток в поезде. И даже наличие тети Кати – маминой подруги, у которой я буду жить первое время, не уменьшало беспокойства родных. Но ничто уже не могло остановить меня на пути к мечте, поэтому, проверив в последний раз сумки и убедившись, что ничего не забыла, я легла спать.
Сон долго не шел, я оглядывала свою комнату и, как ни странно, прощалась.
Когда я сюда вернусь? Вся моя жизнь прошла в этих стенах, они хранят в себе много воспоминаний: хороших и не очень; хранят мое детство, а человеку этот период особенно дорог.
Расчувствовавшись, я тихо плакала, сама не понимая отчего. Вроде и не желала здесь оставаться, но в тоже время не хотелось уезжать – вот такой парадокс. Трагедию я, безусловно, из этого не делала: поревела чуток, поностальгировала, да и уснула уже с мыслями о предстоящей поездке.
Утро встретило меня дождем, суматохой и перешептыванием в коридоре. Видимо, бабушка с мамой уже встали и вовсю суетятся на кухне, думая, чем бы меня накормить.
Вот сколько можно им повторять, что по утрам я не ем?! Непробиваемые люди. И ведь придется давится их шедеврами, а то обидятся. Еще в дорогу, небось, напихали всяких пирогов. Колхоз-деревня.
Такие вот мысли копошились с утра. Но я быстро их пресекла. Ибо хватит забивать мозги дурью, пора собираться, что я и делаю. Потягиваюсь, разминаю мышцы и бегу в ванную.
– Янка, давай быстрее, надо еще чай попить, – кричит мне бабушка вслед, когда я выскакиваю из своей комнаты.
– Ага, баб, – киваю в ответ, закрывая за собой дверь.
В темпе вальса скидываю трусики и майку, залезаю под едва теплый душ и начинаю уменьшать температуру, закусываю губу, чтобы не визжать. Закаливание – отличный способ укрепления иммунитета. Помню, в детстве я ненавидела эту процедуру, но мама была неумолима – спасибо ей за это. Болею я исключительно редко. Постепенно увеличиваю температуру и уже через пять минут нежусь в теплой воде. Покончив с водными процедурами, привожу себя в порядок и лечу на кухню, где меня уже ждет целая тарелища блинчиков с творогом, отчего у меня вырывается страдальческий стон.
Покушать я очень люблю, но не раньше десяти, вот только бабушку это мало волнует, а спорить с ней себе дороже – командир в юбке, как и мама.
Пока
– Так, ладно, хватит придуриваться, поехали!
Я ликующе улыбаюсь. Сделав последний глоток чая, поднимаюсь из-за стола.
– Спасибо бабуль, мамуль.
– Ой, не подхалимничай! – отмахивается бабушка.
– Ну, баб!
–Ну, что, баб? Ты же спортсменка, должна соблюдать режим! Есть надо по утрам, а вот вечером можно и затянуть кишку… – начала бабушка свои извечные нравоучения, но мама, слава богу, прервала ее очередную тираду, чему я была безмерно рада. И пока бабушка не села на своего конька, выскочила из кухни.
Натянув джинсы, футболку и кроссовки, подхватила одну из сумок и пришла в ужас.
Корячась, доперла ее до коридора и еле разогнулась.
– Каким образом я там все это буду выгружать ? – спросила, задыхаясь.
– Обыкновенным, Ян. Тетя Катя тебя встретит,– ответила мама, крася губы.
Да уж, хорошенький ответ, многое объясняет. Тетя Катя женщина, конечно, крепкая, но до Шварца ей далековато. Ладно, разберемся на месте, хотя уверенна, в Москве от крестной будет нагоняй за такой сюрприз.
У мамы запиликал телефон, извещающий нас, что такси прибыло. Сразу наступила тишина, мы переглянулись и одновременно присели на мои сумки. У бабушки глаза были уже на мокром месте, да и мы с мамой недалеко ушли: сидели с закушенной губой и смотрели в пол. Я в последний раз обвела нашу двушку взглядом: маленькая, с допотопным ремонтом, но такая родная. Память сохранила картинку, а я отвернулась, захлопнула дверь, под названием «Рубцовск» и двинулась навстречу новой жизни, окрыленная надеждами и мечтами.
На вокзале мы плакали, не сдерживаясь, но мама еще умудрялась давать указания. Я слушала вполуха, взвинченная до предела. Смотрела на заплаканных бабушку, маму, и сердце разрывалось. Только сейчас вдруг пришло какое-то понимание: мои самые близкие и родные люди останутся за тысячи километров от меня. Через несколько минут я сяду в поезд, и он помчит меня в огромный мир, где я буду совершенна одна. Стало страшно, желудок скрутило, но я старалась сохранять улыбку на лице.
Последнее объятие, поцелуй, слезы ручьем и вот толпа уже несет меня в поезд. Захожу в тесный вагон и бегу скорее к окну, расталкивая людей. Поезд трогается с места, я машу своим, все расплывается, а на сердце тоска.
Так я стояла довольно долго, перед глазами проносилась окраина города. Я проводила ее взглядом и вернулась на свое место. А потом были трое суток чтения. Моими соседями оказались три бабульки, которые только и знали, что пить чай, да обсуждать знакомых. На станциях я бегала по пятнадцать минут, чтобы размять затекшее тело – долго сидеть на одном месте не могу. Три дня тянулись бесконечно долго и в то же время пролетели, как один миг.
В Москву мы прибыли рано утром, поэтому заспанная и растерянная я металась из стороны в сторону, не зная, что делать с моими пожитками. Благо, навстречу мне вышли двое мужчин и помогли вытащить багаж из поезда.