Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

Елисеев Федор Иванович

Полки сразу же приступили к своему ремонту.

Полковник Мистулов удивительно тонко понимал свое высокое положение командира полка. Чуть ли не на второй день прибытия он диктует мне телеграмму на имя Наказного атамана Кубанского войска, которую привожу почти дословно: «Счастлив донести вашему превосходительству, что 15 мая сего года я принял в командование 1-й Кавказский полк славного Кубанского казачьего войска и теперь, прибыв с полком на отдых под Каре, доношу, что полку необходим основательный ремонт. В первую очередь необходимо приобрести 200 казачьих седел. Прошу отпустить из войсковых сумм (столько-то) рублей».

Деньги были отпущены. Из Кутаиси вызваны грузины-седельники. Открылись разные полковые мастерские. Ключом бьет жизнь. И над всеми нами, словно дирижируя волшебной палочкой, стоял наш полковой бог — полковник Эльмурза Мистулов.

Учебная команда в 120 урядников, произведенных за боевые отличия, занимается учениями только до обеда — усердная, удалая и певучая.

Трубаческая команда, всегда нарядная, ежедневно услаждает игрой на инструментах слух казаков и жителей — наших добрых молокан.

Нечасто, но основательно полк встряхивается полковым конным учением, и, заливаясь песнями, на разгоряченных и взмыленных лошадях сотни, словно рисуясь своей сбитостью и красотой конного строя, медленно разъезжаются по своим квартирам, на отдых.

К мужьям прибыли почти все жены офицеров. Из далекой Кубани приехало много десятков жен урядников и казаков. Старшие года присяги, прибывшие в полк в начале 1911-го, не видели своих жен шесть лет. По вечерам в стройных военных казачьих песнях можно услышать дивный женский подголосок, и рыдающий, и веселящийся, смотря по напеву и по содержанию песни.

Прибытие сюда, в такую даль, жен простых казаков указывало и на зажиточность казачьих семейств, могущих потратить несколько десятков рублей на столь дальнюю дорогу, оторвав незаменимую работницу от многочисленных дел в казачьем хозяйстве, и на безысходную тоску молодых жен, не видевших своих мужей многие годы… В хорошую погоду у квартиры полкового адъютанта под духовой хор трубачей эти жены-казачки с мужьями наперебой танцевали «станичный казачок», сходный с кавказской лезгинкой, вызывая радость и зависть у одиноких казаков. И если в станицах на семейных пирушках всякий казак мог пойти в танец с женой любого казака, то здесь это считалось совершенно недопустимым. Исключение составлял полковой адъютант — и только по просьбе мужа. Таков казачий патриархат, а на чужой сторонушке — в особенности.

К войсковому празднику упражняется в джигитовке команда наездников, человек в 30. Как всегда, в нее идут только охотники. Приезд офицерских жен и жен казаков саму призовую джигитовку особенно воодушевил. Воодушевили и призы. Каре под боком, в нем кавказские «серебряки», то есть мастера кавказского холодного оружия под серебром. Мистулов щедрый, так как он сам наездник. «Первому джигиту» предназначалась офицерская шашка в массивной серебряной оправе.

Прибытие походного атамана

Во время войны высочайшим приказом была учреждена должность Походного атамана всех Казачьих войск. Походным атаманом назначен великий князь Борис Владимирович. Мы, строевые офицеры, тогда ничего не знали о цели этого учреждения, которое потом признано было ненужным, но оно нам импонировало. И вот совершенно неожиданно появился приказ по дивизии, что Походный атаман великий князь Борис Владимирович объезжает казачьи части Кавказского фронта и такого-то числа полкам и батареям в конном строю прибыть в Каре на смотр атамана-князя.

Стоял ноябрь месяц. Снега не было, но очень морозно. Резервными колоннами полков в конном строю, построенных в одну линию, дивизия долго ждала прибытия специального поезда Походного атамана. Наконец поезд прибыл. Штабу атамана под их седла поданы казачьи лошади. Уже смеркалось, а день был и без того сумрачный и холодный, когда показался великий князь со своим небольшим штабом. В защитного цвета офицерской шинели, в фуражке (как и его штаб), не торопясь, шагом, буднично проехал он между полками в глубину, потом выехал вперед и коротко сказал о России, об императоре и о будущей нашей победе.

Казаки кричали «ура», а полковые оркестры трубачей играли Русский национальный гимн.

Этот смотр дивизии закончился уже в вечерней темноте. А мы ведь ждали гораздо большего. И наш полковой хор трубачей, умышленно весь посаженный на серых лошадей, служил наглядным огорчением нам, все тогда воспринимавшим со святостью в душе в военной службе. Мы ведь ждали полковых учений, детального осмотра полков, опросов их нужд, желаний… Но смотр оказался «казенным».

Начальник штаба Походного атамана полковник Богаевский (будущий Войсковой атаман Донского войска с 1919 года) от имени князя пригласил всех офицеров дивизии, начиная от командиров сотен, пожаловать в их салон-вагоны на ужин.

Полки двинулись в свои села под командой младших офицеров, а все старшие на лошадях к станции Каре. Штаб дивизии, 2 бригадных командира, 4 командира полка со своими адъютантами, 2 командира батареи с адъютантами и своими старшими офицерами, 24 командира сотен полков дивизии, начальники разных полковых команд… Всего гостей было до 50 человек, но в салон-вагонах для всех хватило мест.

Штаб Походного атамана принял нас, как своих родных казаков, очень внимательно и очень разумно рассадил за столики. С князем — наши генералы и начальники частей, где-то там, далеко от нас. Остальных же рассадили за отдельные столики, на четыре человека каждый. Причем за каждым таким столиком сидело три гостя, а четвертым — один из офицеров Походного штаба, как хозяин, который угощал и занимал своих гостей. Это было умно устроено и проведено, так как все мы, строевые офицеры, люди неискушенные, считали, что в штабе Походного атамана всех Казачьих войск есть секрет нашей победы, как и удовлетворения всех наших нужд.

Разговоры за столиками, спросы да расспросы, как и щедрое угощение хозяев, лились рекой. У широких окон салон-вагонов исполнял разные увертюры оркестр трубачей кавказцев, чередуясь с песельниками нашей 3-й сотни. Им также было дано щедрое угощение и закуска. Все хрустальные бокалы имели гравировкой букву «Б» (Борис) с короной. Наш столик не воздержался и похитил на память по одному бокалу…

На второй день все полки дивизии и гарнизон крепости Каре давали великому князю ответный ужин в гарнизонном собрании. За столы сели до 250 офицеров. Во время ужина на сцене играл хор трубачей 1-го Таманского полка. Но когда подали сладкое и кофе, выступил хор песельников кавказцев, составленный из лучших голосов всех сотен полка, до 40 человек, почти сплошь урядников. Чтобы придать силу и эластичность в исполнении некоторых концертных песен, в хор влились офицеры: подъесаулы — Кулабухов, Елисеев, Некрасов, Леурда, Поволоцкий, Вин-ников, сотник Бабаев (сын). Офицеры перечислены в порядке старшинства своего чина.