Каждому по делам его
Шрифт:
– Нам с Гошей тут однажды охотник рассказал историю о лосихе. Охотник стал замечать, что к его избушке приходит каждый день лосиха. Постоит и нехотя уходит. Охотник видел, что лосиха слегка прихрамывает. Время шло, охотник и лосиха привыкли друг к другу. Стала лосиха подходить к избушке ближе. Стоит, смотрит своими огромными, печальными глазами и вздыхает. Привык охотник к ней, придёт с охоты и глазами ищет лосиху, ждёт. К тому времени она уже у него с руки хлеб ела. Закончился сезон охоты, охотник стал собираться домой, радовался, что скоро родных увидит, а сердце болело и в мозгах, как гвоздь, застряла мысль, как он лосиху одну оставит. Дома, как-то ночью собаки подняли шум. Вышел охотник за ворота и глазам своим не поверил. Стоит перед ним лосиха и смотрит на него своими бездонными глазами. Охотник остолбенел. Его избушка, в которой он жил в сезон охоты от деревни была за сотню километров. Как лосиха нашла дорогу? Зачем пришла? Лосиха мимо охотника прошла в открытые ворота и, не обращая внимания, на лающих собак, улеглась на охапку соломы. Охотник заметил, что лосиха прихрамывать стала сильнее. Утром он отвёл лосиху к ветеринару, он осмотрел ногу лосихи и обнаружил затянувшуюся старую рану. Внутри раны находилась пуля, которая доставляла ей нестерпимую боль при ходьбе. Ветеринар пулю вытащил, вскоре нога у лосихи зажила, но уходить от охотника она не захотела.
– Вить! Неужели это реальная история, а не охотничья байка? – поинтересовалась Рита, – это же у рыбаков есть байка: рыбак показывает, какой длины поймал рыбу, аж рук не хватает, а свяжи ему руки, два кулака вместе сожмёт и покажет, с какими огромными глазами была рыбина. – Рита засмеялась.
– За достоверность не ручаюсь, но чего только в жизни не бывает. Лосихе нужна была помощь, вот она и прибилась к человеку, а потом привыкла. Пойдём в избушку, холодно уже.
Пока было в избушке тепло, они постелили на нары спальники, разделись и легли. Ночь в зимовье под лесным пологом в таинственном мраке глухой тайги, с причудливыми отблесками печного огня на бревенчатых стенах Рите показалась сказочной. Виктор повернулся к ней, обнял, прижал к себе и стал целовать осторожно и нежно, потом все горячее, руки гладили её горячее тело, задерживаясь на больших округлостях груди. Она ему отвечала, поцелуи были такими жаркими и страстными, что ей хотелось, чтобы эти минуты продолжались как можно дольше. Наконец их тела сплелись, и Рита на гребне волны наивысшего наслаждения вдруг подумала, что её муж так не умеет любить, как Виктор. Немного отдышавшись и отдохнув, Виктор сказал:
– Рита! Нам надо забраться в спальники, ночью будет холодно голым спать, оденься во что-нибудь.
Виктор встал, подбросил дров в печку, надел тёплое бельё и залез в свой спальник.
Утром они встали, позавтракали, заготовили дрова, набили их в печку и оставили рядом целую охапку. Надели рюкзаки и отправились вглубь тайги. Виктор свой охотничий карабин держал наготове. Они медленно продвигались, иногда обходя завалы бурелома, иногда лезли по ним, рискуя переломать ноги. Рита стойко переносила все тяготы перехода, только ругалась:
– Стародубцев! Мать твою в тайгу! Я думала мы как в лесу походим, на природу полюбуемся, а тут такие завалы, хрен полюбуешься, башку бы не сломать!
– Ритка! Ты чего ругаешься, как грузчик? Мы же никуда не спешим, можем остановиться и полюбоваться природой!
– Ладно, Стародубцев, не бери в голову! Иди вперёд, я рядом!
В этот день им не повезло и обещанной Рите зайчатины им попробовать не удалось, обошлись своими запасами. На поляне развели костёр, поужинали, потом сидели у костра и смотрели на огонь. Трещит костёр, освещая стволы дремлющих исполинов, искорки-звёздочки стремительно улетают в чёрную высь. Виктор налил ещё чаю, сделал несколько глотков и сказал:
– Мне Илья Исаевич, твой заботливый папа сказал, что за счастье я должен бороться. Вот я с тех пор об этом думаю и никак не пойму: с кем мне бороться за своё счастье?!
– Ой, я тебя умоляю! Если ты счастлив, то постарайся просто сохранить то, что имеешь!
– А, если, то, что я имею, всё время пытается от меня ускользнуть, тогда что делать?
– Тогда либо попытайся удержать, либо смирись с потерей! Memento mori – помни, что смертен, и радуйся жизни, – сказала Рита, обхватив почти горячую кружку с чаем двумя руками, глядя на огонь.
– Да ты философ! – Виктор посмотрел на Риту, приподняв бровь вверх.
– Я, может, не очень умная, но что не дура, я это точно знаю! – хохотнула Рита.
Они услышали жуткие завывания. Рита оглянулась, испуганно посмотрела на Виктора и прошептала:
– Это неприкаянные души тут бродят, затерявшиеся в тайге? И что они ищут? Дорогу домой или кого бы сожрать?
– Думаю, что это волки, но они боятся огня и к нам не подойдут, а медведей нет, они все уже по берлогам спят.
– Чёт мне страшно!
– И это мне говоришь ты, которая так рвалась в тайгу? Не бойся, у нас есть карабин! Давай устраиваться на ночлег.
Виктор устроил уютное непродуваемое гнёздышко под небольшим разлапистым деревом, недалеко от которого горел костёр, и тепло от него ощущалось в их спальном месте. Пошёл снег, сначала медленно кружились снежинки, а потом он стал падать всё гуще и гуще. Ветви кедров задерживали полёт снежинок. Проверив ещё раз снаряжение, карабин и патроны, стали укладываться спать. Виктор карабин положил рядом с собой. Рита долго ворочалась, вздыхала, прислушивалась к ночным таёжным звукам, потом обхватив Виктора рукой, прошептала:
– Я что-то не могу заснуть.
– Это нормально, зло всегда не дремлет! – хмыкнув, сказал Виктор.
– Гад ты, Стародубцев! Чтоб ты жил на одну зарплату! – Рита прижалась к Виктору и уткнулась носом в его спальник.
– Так я уже! Только и её не всегда вовремя платят!
Он лежал, вспоминал, как однажды они с Гошей приезжали сюда на охоту. Шёл Виктор, задумавшись и вдруг, как будто кто-то его толкнул в бок, он остановился, осмотрелся, поднял глаза вверх, а там, на толстой ветке, под которой Виктор должен был пройти, лежит рысь. А рысь нападает всегда сверху, но тут произошло замешательство, рысь спрыгнула с дерева и большими прыжками унеслась в чащу. Надо за Ритой присматривать, думал он, чтобы такая зеленоглазая киса не свалилась ей на голову.
А снег всё шёл и шёл, падая хлопьями, шипел в костре. Сон всё-таки сморил Риту, Виктор придвинулся ближе к мирно сопящей Рите и тоже уснул.
Встали с рассветом. Было тихо, ничто не нарушало безмолвия: кругом голубоватый снег ещё не освещённый солнцем, на деревьях снежные шапки. Тайга без конца и края. Никогда тайга не отпускала охотника с пустыми руками. После прошедшего ночью снега звериных следов не было видно. На многие километры раскинулась величавая, бесконечная чёрно-синяя тайга, слегка прикрытая за ночь снегом.
В следующие два дня они видели много заячьих следов, но ни одного зайца не подстрелили. Рита возмущалась:
– Стародубцев! Что это за охота? Где зайцы? Где обещанное «пострелять»?
– Радость моя! Ты почему такая кровожадная? Ходи, наслаждайся природой, дыши свежим воздухом, он полезен для твоего цвета лица! – успокаивал её Виктор.
– И что? Для этого я должна была тащиться в такую даль?
– Не переживай! Будут тебе зайцы!
Третий день они шли по тайге не спеша, особых планов у них на эту поездку не было. Шли по навигатору, цель была дойти до избушки лесника. Там Виктор планировал переночевать, а на следующий день возвращаться назад к зимовью. День клонился к вечеру, надо было искать место для ночёвки. Виктор увидел речку и решил остановиться недалеко от неё на полянке в окружении низкого кустарника. Только свернули к полянке, как Рита, шедшая позади Виктора, дурным голосом закричала: