Каждый Наследник желает знать…
Шрифт:
– Именно ее я и хотела заказать! – просияла Сенька.
– И пусть враги опасаются… – ухмыльнулся в кулак Агафон, имевший однажды возможность прослушать сие бессмертное творение Кириана от начала до конца.
Миннезингер тонко улыбнулся, пробежался умелыми пальцами по струнам, возвращая на место загулявшие тона и полутона, откашлялся – и грянул:
Ныне спою я вам песнь о любви беспримерной,Той, что в веках остается и сердце тревожитВсем без разбора:– Премудрость твоя, о дева, чей разум подобен булату, сомнению подвергаться не может, но за что нам, бессчастным, после всего, что уже стряслось, еще и это?.. – заморгал калиф и жалобно скосился на барда, самозабвенно заливающегося певчей вороной в брачный период.
– Это не нам, – оказался более прозорливым волшебник. – Сима боится, что нас подслушивают – видел, как лекарь глазами по стенкам стрелял?
– Выйти и разгромить всех соглядатаев… то есть, этих… – отряг гневно стиснул рукоять любимого топора, порылся в голове в поисках соответствующей пары глазастому слову, не нашел, плюнул и продолжил как мог: – …подслушатаев… к Хель и в преисподнюю!
– Не найдешь, где прячутся, – грустно, но решительно отмела предложение Сенька – словно сама только что рассматривала такой вариант.
– Агафон по стене из посоха шарахнет – сами быстро найдутся! – не сдавался конунг, разъяренный одной возможностью подобной низости со стороны Тиса.
– Разнести полдворца, перебить тех, кто не успеет убежать, остальных – ловить и допрашивать? – скептически усмехнулся маг.
– Точно! – обрадованный пониманием, заулыбался Олаф.
– Так нельзя, – строго нахмурился Иван.
– Почему? – насупился в ответ отряг. – Им подслушивать, значит, можно…
– Они дома, – принимая правила игры, пожала плечами Серафима.
– И что это значит? – упрямо отказывался понимать рыжий конунг.
– Это значит, что «всем по башке, а Тису – три раза» оставим в качестве запасного варианта, – несколько неохотно признала царевна. – И вообще, пока не кончилась балда… баллада, в смысле… какие будут другие предложения по дальнейшим действиям?
Напоминание о том, что кроме разнесения дворца по камушку было нужно делать еще что-то, моментально успокоило воинственные настроения и опустило боевой дух отряда ниже погреба.
– Наверное, Тис прав… – угрюмо вздохнул Иванушка. – Нужно лететь к Адалету…
– Но мы не можем лететь к нему с пустыми руками! – пылко вскричал калиф.
– Лететь, и не попытаться выяснить, кто и где внебрачная дочь Дуба?.. – возмущенно подскочила на кровати принцесса, но тут же была уложена обратно суровой Серафимой – на случай, если подслушатаи все же окажутся еще и соглядатаями.
– …И что стало с дедом Дубом? – нахмурился отряг.
– …И кто убил конюха, – добавила Сенька.
– А с чего, о разумная дева, ты взяла, что его убили? – настороженно прищурился Ахмет.
– Место раны, – немногословно пояснила она. – Фикус прав: чтобы при падении получить рану на темечке, он должен был грохнуться с сеновала строго вертикально, как бревно. Значит, его стукнули. Почему – понятно и так. Но кто?
– Кто?.. – лицо Ивана потемнело. – Кому выгодно, конечно!
– Ну, Тис… кабуча старая… подсуетился… – скрипнул зубами волшебник. – Бастард наследует королю… В первый день побоища никто об этом не вспомнил. Кроме него, конечно. Ну и, может, самого Каштана… на свою голову…
– Но тогда мы должны срочно отыскать дочь Дуба – она ведь есть, иначе бы знахарь не отказался нам отвечать! – горячо воскликнул царевич.
– Если Тис уже не нашел ее, – оптимистично прошелестел с изножья кровати Масдай.
– Кабуча!!!.. – стиснул на посохе пальцы чародей, и под потолком разрываемым шелком затрещали мелкие синие молнии.
– Спокойно! – торопливо призвала Сенька, хотя, судя по ее виду, спокойствие сейчас числилось последним в списке испытываемых ею эмоций. – Может, Тис еще и не виноват.
– А кто, кроме него?! – возмущенно, точно это его, а не подлого советника обвинили в убийстве, подскочил лукоморец.
– Ренегаты, – неохотно выдавила Серафима.
– Рене…гаты?.. – нервно пискнула Эссельте и впервые за всё утро и вправду стала похожа на больную. – Но разве они не сбежали… после убийства Дубов?..
– Могли не сразу сбежать, – сумрачно вздохнула царевна, – а сперва пройтись по бастардам. Иначе резня во дворце не имела смысла.
Значение ее предположения опустилось на компанию подобно самой большой и самой тяжелой на Белом Свете могильной плите.
– Значит, все остальные наследники Дуба – тоже на их черной, как кишки вишапа, совести? – угрюмо нахмурился Ахмет.
– Есть такой вариант… – вздохнула Сенька.
– К-кабуча… – только и смог произнести сакраментальное Агафон.
Военный совет сумрачно притих, осмысляя перспективы – вернее, полное их отсутствие.
– … Пруд зашумел, забурлил, и в плескании бурном,Сколопендрита из недр пруда появилась,Яростно фыркая и головою мотая,Воду пытаясь изгнать из отверстий прелестныхТела младого: из рта, из ушей, носоглотки,Впадин межреберных нежных и прочих частей организма, —душераздирающе выводил Кириан, раскачиваясь всем телом и полуприкрыв глаза, и только осознание того, что тисовым подглядатаям и подслушатаям, не привыкшим к вокалу и репертуару Златоуста, сейчас хуже раз в девяносто с половиною, удерживало руки друзей в стороне от горла менестреля.
– Ну так что будем делать? – нарушила затянувшееся молчание Сенька. – Время идет.
– Идет, как тать, крадя кусочки жизни… – рассеянно пробормотал калиф.
– Как насчет пойти к Тису и открыть путь к трону какой-нибудь другой династии? – воинственно набычился Олаф.