Каждый охотник
Шрифт:
И в этом была вся блондинка: она обладала какой-то магической силой менять людей и предметы вокруг себя и делала это, на памяти Майки, далеко не впервые. Эффект от ее удара не заставил себя долго ждать и в этот раз – очень странный эффект.
Майка смахнула волосы с лица: мир вокруг приобрел четкие грани, как будто бы к ее лицу прилила кровь. Воздух стал насыщенней, ветер щекотливо коснулся шеи и затылка, взъерошил волосы, в груди шевельнулся знакомый червячок. Это было предвкушение. Ей страшно захотелось играть, желание отбить этот и другие мячи, как цветок, распустилось у нее в сердце.
Майка перевела взгляд на корт. Блондинка положила левую руку на свой плоский живот и склонила голову, словно пыталась разглядеть выражение Майкиного лица сквозь заросшие плющом ячейки железной проволоки.
– Полегчало?
– Да говорю же, полегчало, – пробормотала Майка и, недоверчиво поглядывая через правое плечо на блондинку и ее подопечного, побрела в ФОК переодеваться.
У нее было странное ощущение, будто Татьяна Олегович заглянула ей в душу, подкрутила настройки и по итогам своего маленького исследования решила пульнуть в нее коктейлем из хорошего настроения. А все-таки как грустно ей было с утра и какая, должно быть, хитрая бактерия сидит в ее голове, раз тревога перешла в наступление таким мощным укрепившимся фронтом, вырвалась на свободу и, как пламя, стала пожирать пути отхода: тоннели, вагоны, сны.
«Надо бы рассказать про татуированного бабушке, хотя, стоп, стоп, стоп, нет, не бабушке, точнее, не только бабушке». Словно ее осенила какая-то мысль, Майка на секундочку остановилась и задумчиво прикусила нижнюю губу. ФОК стоял на возвышении, откуда открывался вид на стадион, полупустую автостраду и четыре корта оранжевого цвета.
На одном из них двигались две знакомые фигурки, предштормовой ветер болтал лохматые верхушки деревьев по краям стадиона, гнал тяжелые серо-желтые облака по небу со скоростью света. Как они будут играть в такую погоду? Как они уже играют? «Надо бы рассказать о татуированном Татьяне Олегович», – рассеянно подумала Майка, а потом ей пришла в голову еще одна мысль или даже в большей степени ощущение, чем мысль.
Да ведь она уже знает про него, блондинка уже все знает. Она узнала, когда пульнула в нее своим мячом из хорошего настроения, просветила ее душу, словно фонариком, протянула тонкую энергетическую нитку между ними с помощью теннисного мяча. Или, может быть, она узнала уже давно – сейчас это было совсем неважно. Главное – она знала.
Сменив уличную одежду на баклажановые шорты и дешевую лайкровую футболку, переливающуюся на свету, Майка натянула на ноги старенькие кроссовки, захлопнула дверцу железного шкафчика и вернулась на солнечный ветреный корт. Ни Коко, ни Борька, ни Глебас еще не подошли. Блондинка бродила за задней линией, собирая на ракетку мячи, хаотично разбросанные только по одну сторону сетки, там, где играл ее ученик, и Майка подумала, что этот рисунок мячей – точный слепок с битвы, только что отгремевшей внутри его души.
Истекая потом, он отдыхал на лавке под вышкой судьи и устало смотрел на корзину мячиков, светящуюся на солнце, как горшочек с золотом.
– Доброе утро! – Майка закрыла за собой калитку, подошла к лавке и сбросила с плеч сумку с яблоками и водой.
– Доброе.
Ученик блондинки явно не хотел разговаривать, поэтому Майка взяла скакалку, валяющуюся на лавке, и сделала несколько прыжков.
– Все было сегодня хорошо, но не забываем делать кардио каждый день, по возможности, да?
Татьяна Олегович подошла поближе и скинула с ракетки мячи.
– Как тут забудешь.
– Скажите, а вы случайно не преподаватель? – спросила Майка. – У вас знакомое лицо.
– Да, читаю географию на аграрном.
– Вам, наверное, приходится нелегко, география же меняется, ну там Уроборос и все такое?
Ученик блондинки, и без того пребывавший не в духе, одарил Майку хмурым взглядом и встал с лавки.
– Приятно было познакомиться. Я в душ.
Татьяна Олегович уселась на лавку и, взглянув на Майку быстрым недовольным взглядом, крикнула ему в спину:
– Отличная тренировка, Валерий Петрович! Сегодня хорошо подавали! Не забываем добавлять становую тягу в зале, да?
Было видно, что маленький комплимент блондинки его слегка приободрил. Не оборачиваясь, он расправил плечи, махнул рукой и открыл калитку.
– Не представляю, конечно, как сейчас можно преподавать географию. – Татьяна Олегович покачала головой. – Он в последний месяц злющий, как собака. Так, минуточку. А мы чего стоим? Прыгай давай двести раз, разогревайся. Все как всегда, Май, ничего нового я тебе не скажу.
– А кто сейчас не злющий? Я злющая, вы злющая.
Майка вздернула брови и встала носком кроссовки на скакалку, не особенно торопясь исполнять указание. В ответ Татьяна Олегович хмыкнула, стянула с правой кисти лохматый белый напульсник, видавший виды, потянулась к своей сумке за бутылкой воды, открыла крышку и с удовольствием сделала нескольких долгих освежающих глотков.
– Где же все? – Майка с тревогой взглянула на калитку, в которую должны были войти Коко с Борькой и Глебасом. – Они вам что-то писали? Звонили вам? Бо? Ко? Бас? Кто-нибудь из них?
– Все хорошо, Май, звонили и писали, это же наши знаменитые ленивцы, забыла? Давай не будем паниковать.
– Да, но Уроборос…
– Давай не будем паниковать, хорошо? Я уверена, у них все нормально.
– Откуда вы знаете? Откуда? Сегодня в метро был такой момент, когда я уже подумала…
– Что? – Блондинка вздернула брови. У нее были серые проницательные глаза, и Майка внезапно решила, что, может быть, они были даже чуть-чуть слишком проницательными. – Подумала что?
– Да нет, так, ничего…
Майка бросила скакалку и рухнула на лавку. Поставив ракетку на корт, она положила руки на ракетку, а подбородок на кисти рук и уставилась своими светло-чайными глазами на блондинку.
Возможно, дело было в белоснежной найковский форме, возможно, в стильной бутылочке с водой, но чувствовалась в Татьяне Олегович какая-то элегантность, несмотря даже на следы оранжевого грунта на спине: упала, наверное, в погоне за мячом, хотя в такое сложно было поверить.
Майка украдкой окинула взглядом свои старые кроссовки и недовольно сморщила нос. Ну ничего, зато у нее длинные ноги.