Каждый за себя
Шрифт:
Негромко хлопнула дверь, вошла секретарша с подносом, расставила чашки, сахар, разложила салфетки, после чего так же бесшумно удалилась.
– Прошу вас, - кивнул мистер Дэвидсон гостям.
– Так вот, когда стали исследовать мозговую активность, оказалось, что риск срыва и потери управляемости у образца слишком высок. Я, конечно, все равно рискнул, но результат получился обратным - полная инфантильность. Началась личностная стагнация, рефлексы замедлились... Поэтому в образец залили ложную память, которая объясняла общую
Эледа отставила чашку с кофе и сказала жёстко:
– Одним словом, стальной стержень агрессии вы сломали, но ничего нового столь же яростного создать не смогли, лишь превратили перспективный образец в хлам?
Спайк Дэвидсон ответил:
– Агент Ховерс, изменение структуры личности - это вам не лепка колбасок из пластилина. Человеческий мозг материя тонкая. Вторгаться в его работу - всегда риск. А образец психологически был крайне нестабилен. Крайне. Агрессивен сверх меры, ожесточен, плюс в пубертатном возрасте, что усугубило риски. И, к слову, о профессиональных ошибках. У нас тут огромная структура, которая прекрасно работает. Отбраковка же, смею напомнить, есть в любом производстве.
Ленгли усмехнулся:
– Мистер Дэвидсон, я не стану объяснять вам истинную причину нашего интереса, но, уверен, вы представляете, какие дела в моей компетенции... Так вот, нам крайне необходимо отыскать "образец номер две тысячи шестьдесят восемь, названный после стабилизации Айей Геллан". Причем желательно живым и здоровым. А поэтому нам важно знать подробности о работе с девочкой. Все подробности. Если ваша информация поможет нам в поисках, то обещаю упомянуть об этом при докладе директору.
Главный инженер дрогнувшей рукой потер лоб, затем снова нажал кнопку селектора и сказал в микрофон:
– Принесите мне медицинскую информацию по образцу номер две тысячи шестьдесят восемь. И скажите Эрику, чтобы не копался.
* * *
Старикашка, открывший девушкам дверь, был весьма неприятного вида - сутулый, тощий, с огромным мясистым носом, кустистыми бровями и блестящей лысиной, которую обрамляли жидкие седые кудри. В руках хозяин магазина держал дробовик, а на посетительниц смотрел крайне недобро.
– Гершель, - ухмыльнулась Алиса, отводя пальцем направленный в грудь ствол.
– Постоянных клиентов так не встречают.
– Ты, фря косматая, мне прошлый раз всю душу вынесла со своим фартуком. Входи.
Дедок посторонился, и покупательницы зашли в небольшую, но хорошо протопленную и ярко освещенную комнатушку с ростовым зеркалом на стене, кривоватой стойкой ресепшна, отгораживающей дверь в соседнее помещение, и потертым, но вполне уютным креслом в углу.
– Чё надо?
– спросил старик, запирая дверь на мощный засов и ставя дробовик у порога.
– Если опять фартук, то лучше сразу иди отсюда.
– Нет, - отмахнулась Алиса.
– Не фартук. Вот, гляди, какую красавицу привела.
Старик окинул Айю мрачным взглядом, и было видно, что ничего красивого он в ней не видит и не увидит, даже если ему предложат увеличительное стекло.
– И чего?
– Надо ее нарядить. Чтоб тоже стала похожа на человека с глубокой психической травмой, - сказала Алиса, не замечая удивленного взгляда спутницы.
– Насколько глубокой?
– уточнил старик, наматывая на палец вытащенную из кармана мерную ленту.
– Ну, приблизительно...
– Леди МакГи смерила стоящую рядом девушку пристальным взглядом и заключила: - Приблизительно, как та задница, в которой ты оказался четыре года тому назад. Можно и глубже.
Гершель плюнул и выругался.
– Есть платье императрицы из херова театра. Пойдет?
Алиса уже открыла было рот, чтобы одобрить, но Айя, которой предстояло это надеть, заартачилась.
– Нет, не надо платье! В нем неудобно, - пояснила она, поворачиваясь к Алисе.
– Я ж не Доктор Куин, я такое носить не умею...
– Вы определитесь уже, чё вам надо, - разозлился старик.
– Психические травмы обнажить или комплексы запрятать? Щас покажу кой-чего.
И он скрылся за стойкой ресепшна, а Алиса беспечно плюхнулась в кресло:
– Наряд должен быть чудным, учти. Керро чётко сказал: чем страннее, тем лучше.
– Я помню, - ответила Айя.
– Но надо ведь, чтобы удобно... и функционально еще.
Ее собеседница махнула рукой, мол, дело твое, однако добавила:
– Не будет странно - за нашу не сойдешь. И Керро подставишь.
– Я помню, - упрямо повторила Айя.
– Вот!
– торжествующе провозгласил вернувшийся Гершель и бросил на стойку ресепшна что-то ярко-алое, пушистое, невероятного объема: - Куда уж страннее. Года два лежит, никто не берет. Меряй.
И он подтолкнул алое нечто изумленной девушке. Та протянула руку, с недоумением касаясь жёсткой ткани.
– Это... это что?
– А чёрт его знает!
– искренне сказал хозяин магазина.
– Хрень какая-то.
– Берём!
– подскочила с кресла Алиса.
– Это вот точно берём!
...Они возились около двух часов, подбирая то одно, то другое и за каждой вещью Гершель уходил в дверь за ресепшном, принося весьма нескоро, а иногда и не принося, лишь сварливо извещая:
– Продал.
Везло, если отыскивалась альтернативная замена. Если же таковой не было, приходилось ломать голову. Однако через два часа довольная Алиса созерцала плод Айкиной больной фантазии.