Казино (сборник)
Шрифт:
Счастливым можно быть в любом возрасте. Как дед, например. Шелестит себе, как лист на дереве. Дед шелестит весело, а Володина мама – сквозь слезы. Это никуда не годится. Это несправедливо, в конце концов.
Вика утешала старуху, как исплаканную девочку. Гладила ее словами, легкими касаниями, всем сердцем. А иногда принималась петь а капелла, и голос звучал как у ангела.
Постепенно Володина мама успокаивалась и говорила:
– Ну почему Владимир не женится на такой, как ты?
Вика отмечала: она не говорила «на тебе». А на
Но человек не может себя предлагать, как таблетку от головной боли. Надо ждать, когда боль станет невыносимой, и тогда он сам протянет руку.
В назначенный день Вера и Варя подъехали к Вике.
Они смотрели во все глаза и не верили своим глазам. Красивый дом с красивой подсветкой стоял в самом центре, как театральная декорация. В дом вели мраморные ступени, а на них – красная ковровая дорожка. Эта дорожка стекала по ступеням на самый тротуар и тянулась до проезжей части. В метре от дорожки творилась зимняя, слякотная, сумеречная жизнь, а тут тебе ковровая дорожка, как в партийном санатории. Дверь – тяжелая и заковыристая. Звонок тоже не простой.
Варя нажала на звонок, он тут же отозвался мужским генеральским голосом. Стал выспрашивать: кто да к кому? Потом голос связался с квартирой Влада Петрова и спросил: ждут ли, пускать ли?
Вика спустилась на лифте и встретила своих подруг. Провела в вестибюль. Охранник оглядывал их, как верный Руслан.
Вестибюль был выложен желтым мрамором. Стояли напольные вазы с живыми цветами, наподобие подсолнухов. А может, и подсолнухи.
– Буржуазия... – выдохнула Вера.
В вестибюле красовались три двери. Одна дверь вела в финскую баню, другая – в турецкую, а третья – в бассейн.
Дверь в бассейн была распахнута, виднелась гладь воды в мраморных берегах. На берегу телевизор необъятных размеров и барная стойка. Можно плавать, не отрываясь от привычек: посмотреть по телевизору «Новости» и принять внутрь.
– Это кому такое? – выдохнула Вера.
– Жильцам. И гостям, – объяснила Вика.
– А можно искупаться?
– Само собой... – беспечно ответила Вика. – Бассейн входит в стоимость квартиры.
Подруги метнулись к бассейну, все с себя стащили и во мгновение рухнули в воду. Вода была подогрета и даже подсолена.
– Как на Лазурном берегу! – выкрикнула Варя.
– А где этот берег? – крикнула Вера. Она лежала на спине и мелко двигала ступнями.
– Не знаю, – отозвалась Варя. – Просто красивое слово.
– Вот это жизнь...
Зазвонил мобильный телефон.
Вика шустро выскочила из бассейна, достала из сумки трубку. Послушала. Сказала: «Хорошо».
Ее лицо стало бледным. Веснушки выступили явственно.
– Он едет домой, – прошептала Вика. – Он возле Белорусского вокзала. Через пять минут будет здесь. Вас не должно быть.
Вера и Варя замерли.
– Чего застыли? Быстрее! – На Викином лице стоял неподдельный ужас.
Вера и Варя поддались панике. Они торопливо вылезли, стали натягивать одежду на мокрые тела, поскольку вытираться было нечем. Вика им помогала. Было впечатление, что они спасаются от неминуемой гибели. Голые ноги – в сапоги. Шапки – на мокрые волосы. И – на холод. Из теплых лазурных вод – в слякотную зиму. Из блаженства – в мучение.
Вера и Варя стояли на ковровой дорожке, раскрыв рот от резкой перемены участи. У Веры свалилась шапка, она ее подняла. Нахлобучила на место. И в этот момент подъехал «сааб» и из него вышел Владимир, а следом Саша Коновалова.
«Помирились», – поняла Вика. Сегодня помирились, а завтра вместе уедут на Красное море. Поменяют билет. Или купят новый.
Владимир прошел мимо Веры и Вари, не заметив их. Он не смотрел по сторонам. То, что по сторонам – его не интересовало. Это тоже был своеобразный аутизм, который образуется в человеке от большого успеха и больших денег. О Саше Коноваловой нечего и говорить. Шла, задрав голову, как будто делала человечеству большое одолжение. Могла пойти по трупам и по живым людям. Норковая шуба полоскалась у пят.
Владимир и Саша поднялись на свой этаж.
Квартира сверкала чистотой, стол был накрыт как для приема. Хорошая жизнь настала с появлением этой рыжей девушки. Владимир не ел с утра и с наслаждением погрузился в процесс.
– Ты не уходи, – попросил он Вику. – Поработаешь сегодня официанткой. Хорошо?
Вика не поняла: можно ей сесть за стол или нет? Официантки вообще-то не садятся. Она осталась стоять. На нее не обращали внимания.
Саша была напряжена. Видимо, у нее остались невыясненные вопросы. Владимир, наоборот, размягчен и счастлив.
«Трахались», – поняла Вика.
Владимир подвинул к себе тарелку и положил по краям закуски, всего понемножку: селедочка, свекла с орехами, баклажаны под зеленью с чесночком, домашняя ветчина, белые грибы...
Вика готовила стол два дня, старалась для своих девочек, за свои деньги, между прочим. Она была щепетильна в денежных делах. Из хозяйского дома взяла только свеклу. Все остальное купила на базаре по существующей цене. И для кого? Для Саши Коноваловой.
Вика хотела есть. Ее даже подташнивало от голода и от обиды. Перед глазами стояли ее подруги на ковровой дорожке, с раскрытыми ртами. А ведь они ехали, везли подарки...
– Лиза ужинала? – спросил Владимир.
– Нет. Она ужинает в восемь тридцать, но я могу ее привести.
– Не надо, – торопливо сказала Саша. – Я ее боюсь.
Владимир не обиделся. Ему сегодня все нравилось.
– Может быть, посидишь с нами? – спросил Владимир у Вики.
– Не надо! – одернула Саша.
Владимир чуть приподнял брови.
– Я пойду, – сказала Вика.
Повернулась и пошла. Вот тебе и день рождения.
– Чем она тебе помешала? – спросил Владимир у Саши.