Казнь без злого умысла

Маринина Александра

– Не унизительно? – тихо спросила Настя, внимательно глядя на помощницу Ворожца. – Вы – такая умница, с таким образованием, с нормальной семейной жизнью – и меняете перегоревшие лампочки обалдевшему от денег нуворишу.

Инна от души расхохоталась.

– Унизительно? Да ни капельки! Ворожец держит меня в помощниках именно потому, что я умная, ловкая, много знаю и многое умею, и он все это видит и ценит. А вот знаете, что такое по-настоящему унизительно? Это когда тебя, специалиста в своем деле, получавшего образование и много лет работавшего по специальности, считают полным идиотом, равным по интеллекту ребенку в младшей группе детского сада. Вот

это действительно унизительно. И от этого выть хочется. Возникает ощущение напрасно прожитой жизни.

Настя посмотрела на нее озадаченно.

– Что вы имеете в виду? Вас кто-то считает интеллектуально недостаточной?

– Не меня, – грустно усмехнулась Инна. – Мужа. Ну, и не только его. Вообще всех бухгалтеров, которые относят больничные листы в Фонд социального страхования на оплату. В это место вообще приходят только хорошо подготовленные бухгалтеры, чтобы отдать уже оформленные документы на выплату денег по больничному. Неопытных новичков там не может быть по определению. И вот представьте себе: для них там, в Фонде, по местной видеосвязи транслируют гениальные стихи, сопровождая их мультяшными картинками. Целиком стих я не воспроизведу, но вот несколько образчиков этого творчества. По замыслу великого поэта идет разговор человека с пачкой денег. Пачка денег объясняет человеку, что он должен предпринять, чтобы ее получить.

Знаешь, чтоб меня добиться,Кое-что должно случиться.Сдай больничный на работу,заявленье напиши!Подпиши собственноручно и проверь, чтоб было верно!За пять дней бухгалтер долженПереправить документыВ Фонд соцстраха…Через десять дней больничныйПревратится в пачку денег,И тогда ты сможешь смелоВ банкомате взять меня.

Примерно со второй строчки Настя начала трястись от хохота.

– Господи, Инна, это что?

Инна молча ждала, пока гостья отсмеется. Лицо ее было серьезным и даже немного печальным.

– Понимаете, Настя, идея была, вероятно, неплоха. Изначально неплоха. Написать инструкцию в веселых стихах, чтобы и запоминалось лучше, и настроение поднимало. Но это хорошо для студентов, которые изучают бухучет и которым нужны мнемонические приемы, чтобы выучить материал к экзамену. Неужели кому-то могло прийти в голову, что самые опытные бухгалтеры предприятий, регулярно привозящие в Фонд правильно оформленные больничные листы, могут всего этого не знать? За кого вообще их там принимают? За практикантов? Вот это и унизительно. Но это только одна часть унижения.

– А вторая?

– Идея – бог с ней, но есть ведь еще и воплощение этой идеи, результат работы. Вы решили создать инструкцию в стихах? Флаг в руки! Сочиняйте. Но пусть это будет хотя бы прилично по форме. Но нет. Зачем? Для чего напрягаться, составлять слова связно и ладно, заботиться о рифме, если уж так хочется непременно стихами изъясняться? И так сойдет. Пипл схавает. У нас ведь принято считать народ быдлом, которое ни в чем не разбирается и схавает любые помои, которыми его накормят.

– У вас – это в Вербицке? – уточнила Настя.

– У нас – это в России, – очень серьезно ответила Инна. – Разве в Москве не так же? Уверена, что то же самое. Дело же не только в

халтуре в творческой работе, дело в отношении в целом. Нам врут прямо в глаза и уверены, что мы не возмутимся. Потому что мы – пипл. То есть быдло. И мы схаваем. И это повсеместно.

Настя собралась было выразить полное согласие, но внезапно вспомнила вчерашний спектакль. Вряд ли для его создания приглашали хорошо оплачиваемого известного режиссера. Наверняка все сами придумали, и идею, и сценарий. И сыграно было с блеском, с душой, с изюминкой. Нет, не права Инна. Да, людям открыто и нагло врут, это правда. Но в творческой работе все-таки не все халтурят в надежде на то, что «пипл схавает».

– Согласна, – кивнула Инна, когда Настя поделилась с ней впечатлениями о торжественном вечере в театре. – Кстати, идея пародийного спектакля принадлежит Ворожцу.

На Настином лице отразилось такое изумление, что Инна невольно засмеялась.

– Чему вы удивляетесь, Настя? Петр Сергеевич у нас весьма креативен. Вы не знали?

– Даже предположить не могла, – искренне ответила Настя. – Открытый – да, искренний – да, без комплексов – тоже да. Но чтоб креативный… Вы меня ошарашили. Вот уж никак не ожидала.

Со стороны входа в дом зазвучали мужские голоса, громче всех говорил один из приглашенных сотрудников администрации города.

– …а то все только обещаешь, Петр Сергеич, все кормишь и поишь, а я баньку жду – не дождусь.

«Ну да, – подумала Настя, – конечно, куда ж без баньки-то? Наелись, напились, теперь самое время попариться. По-хорошему надо было бы изменить порядок действий, сперва попариться, а потом уже налегать на мясо и спиртное. Но у них свой порядок. Лишь бы меня не трогали».

Ей, разумеется, тут же предложили присоединиться, но, выслушав вежливый отказ, не настаивали.

– Ну хоть в бассейне поплавайте, – упрашивал ее Ворожец. – Вы за все время ни разу туда не сходили.

– У меня нет купальника.

– Внизу все есть, Инна вам покажет. Специально для гостей купальники, плавки и тапочки всех размеров, новые, из магазина, не распечатанные.

Вообще-то поплавать можно… Но уж точно не сейчас, когда там будет плескаться развеселая компания из четырех сытых и поддатых громогласных мужиков. Лучше, наверное, завтра встать пораньше, когда в бассейне никого не будет. Завтра – последний день пребывания в доме Ворожца, они с самого начала договорились, что приедут вечером в субботу и в среду утром вернутся в гостиницу.

– Инна, позвони Галине, через час будет нужен массажист.

– Конечно, Петр Сергеевич.

Дожив до пятидесяти четырех лет, Анастасия Каменская так и не поняла, как устроены люди, которые накануне предстоящего рабочего дня могут чуть ли не в полночь завалиться в баню, да еще массажиста пригласить, то есть затевают «расслабуху» всерьез и надолго. Или они такие крутые начальники, которые имеют возможность просто не выйти на работу, когда им не хочется? Или они умеют высыпаться и восстанавливаться за какие-нибудь два-три часа? Или они знают, что завтра будет тяжело, но относятся к этому безразлично? Или ухитряются вообще не думать о том, что будет завтра? Наверное, если бы сейчас ей дали возможность поговорить с семнадцатилетней Настей Каменской, сегодняшняя Анастасия Павловна сказала бы: «Люди интересны, многообразны и неповторимы. Не упускай возможность изучать их. Не проходи мимо людей, попадающихся на твоем пути. Постарайся заглянуть в каждого. Ты не найдешь двух совершенно одинаковых. Каждый уникален, и каждого так интересно понять».